рукой. Саня улыбается.
Заходят учителя, обсуждают здоровье, многие чувствуют хроническую усталость, у кого-то мигрень. Татьяна Васильевна из началки рассказывает про больницу: ей назначили стационар, но она не может лежать, ей надо учить детей.
Поймите вы, кричит она, я не могу уйти на больничный сейчас, у нас диктант на носу! — Она достает из сумки шприц и ампулу: вот, назначили колоть, Нина Ивановна, поможете?
Они отходят в дальний угол к стене, Татьяна Васильевна приспускает колготки, опирается руками о стол. Саня видит в окне ее отражение, химическую завивку, задранную юбку, размытые пятна на стене.
Саня закрывает глаза.
В учительскую входит запах сладких духов. Наталья Власовна расстегивает молнии высоких сапог, поправляет прическу у зеркала. Она никогда не говорит о здоровье, никогда об учениках, всегда о муже: какой он смешной, завтрак готовит, сумку проверяет, ничего ли не забыла.
А однажды я вместо телефона принесла в школу пульт от телевизора, хохочет она, так он прибежал в школу, посмотри, говорит, что ты взяла.
Саня открыла статью на «Медузе»[2], третий раз перечитывает предложение, но ничего не понимает. Она не помнит, когда в последний раз читала «взрослую» книгу.
Она каждый день читает учебники за пятый и седьмой классы. Детские книжки тоже читает, Дину Сабитову, Нину Дашевскую. Детские сочинения — сначала она их не понимала, не могла найти логику и смеялась, но потом привыкла, научилась смотреть на детали, не требовать цельности.
В институте Саня писала эссе. «Зачем я пишу» — такое было название.
Чтобы преодолевать свое косноязычие, отвечала Саня, расставлять буквы в таком порядке, чтобы слова что-то значили.
А еще Саня хотела написать работу по Шаламову. Шаламов ее завораживал.
Тот, кто был там и вернулся. Кто видел ледяной карцер, вырубленный в скале, и провел в нем какое-то время.
Создал урок, записал его для нас и вышел из круга.
А Саня, наоборот, вошла. «Что я видел и понял», сорок шесть фактов.
Надо выключить звук в телефоне, взять тетради и идти дальше.
Кто-то хлопает ее по плечу.
Ну что, Сергевна. Как жизнь молодая?
Анна Николаевна улыбается, она большая, как барин, громкая и добродушная, как гармошка. На ней спортивный костюм, на шее свисток. Анна Николаевна ведет физкультуру.
Давайте пить чай, говорит она. Смотрите, у нас чайник, чай вот здесь, пакетики, сахар, стаканчики я принесу. Куда вы собрались, у нас еще десять минут.
Анна Николаевна садится на диван широко, с удовольствием.
Ну рассказывайте.
Что рассказывать?
Сорок шесть фактов, почему жить хорошо.
Саня говорит: в смысле?
А хорошо жить еще лучше, продолжает Анна Николаевна и хохочет.
Саня не знает, что и сказать.
Что, думаете, дураки мы здесь, не знаем про ваши мысли? Как бы не так. Мы тоже кое-чего умеем.
Лестница
Саня выходит из учительской. У раздевалки на скамейке сидит уборщица, щелкает семечки в руку. Раздевалка закрывается на ключ в 8:30. Надо успеть. Ребята толкаются, смеются, матерятся, вываливаются в дверь и падают на пол.
Куча-мала-а-а-а! — орет Дэн и прыгает сверху.
Саня стоит у стенда, смотрит расписание. Сегодня среда, семь уроков. Она ненавидит среды, семь уроков и свою усталость.
По средам Саня обычно возвращается домой и ложится. Лежа она представляет, как идет в магазин, покупает макароны, варит макароны, ест макароны. У меня нет сил, говорит Саня, я могу только лежать и готовить мысленно. Она лежит, пока не возвращаюсь домой я. Я готовлю, мы едим, я показываю Сане смешные мемы. А голову ты не забыл? Выйди и зайди нормально. Вот такие. Еще нам нравится «Страдающее Средневековье».
Саня проверяет расписание. Завуч может поменять и не предупредить. Не назло, а просто забыла, завертелась, задач у нее столько, что к вечеру она ходит зеленая, как стены, деревянная, как пол.
На той неделе Саня узнала, что у нее урок, от самих ребят через десять минут после звонка. Дисциплинированный седьмой «А» выглядывал из кабинета, осматривал коридор и, если кто-то шел, прятался. Но прятаться получалось не очень. Рина захлопнула дверь, но не выдержала и снова высунулась. А тут Саня: что вы делаете, какой у вас урок?
Ва-а-аш.
Неужели?
Литература, в расписании так написано. А может, отменим и вы отпустите нас домой?
Пошли смотреть расписание.
А давайте мы вам шоколадку, а вы нас домой?
А давайте просто тихо посидим в телефонах, честно-честно, мы не будем шуметь.
А давайте сожжем расписание и пойдем на стадик.
Александра Сергеевна, а я прочитал вашего «Тараса Бульбу», но ниче не понял. А давайте вы ничего не зададите на дом?
А почему вы все время в брюках? А сколько вам лет?
Саня поднимается на второй этаж, лестница бетонная, перила скользкие. На перемене здесь тесно. Поток поднимающихся и спускающихся сталкивается, происходит авария.
Так уронили Нинель Иосифовну. Она прокатилась по ступенькам до первого этажа. Там села и заплакала. Всех отогнала от себя, всех. Никто не смел к ней подойти со своим сочувствием. На следующий день завуч ушла на долгий больничный, а хотела уволиться, это Зинаида Денисовна рассказывала, директриса ответила: сходите поболейте и возвращайтесь. Бывают падения, но бывают и взлеты.
Как мудро, иронизировали в учительской. Давайте сегодня все упадем.
Саня тоже увольнялась почти каждый день. Мысленно писала заявление, хлопала им по столу Веры Павловны. Не уходите, прошу вас, мы уменьшим вам нагрузку, дадим кабинет. А седьмой «Г»? А седьмой «Г» я возьму сама. А зарплата? А зарплату поднимем. А «Вирус сквернословия»? Да вы что, больше никаких мероприятий. С вас — только уроки, никакого воспитания. Вы же за этим сюда пришли? Говорить о литературе. Всем нужна ваша литература, эти великие русские тексты.
Русское солнце освещает русскую школу, батареи греют нещадно, и если смотреть только на небо — голубое и далекое, — то можно подумать, что лето.
На втором этаже мальчики из седьмого «Г» стоят полукругом, по очереди что-то пинают. Слышатся крики: принесешь, завтра, неси, чтоб принес. Потом: цыган, черножопый, сатана, педик. Громче всех орет Горленко. Ну понятно, отмечает Саня, хотя ничего ей не понятно.
В центре стоит Анжей. Он не сопротивляется. Каждый к нему подходит и бьет под зад ногой. Анжей подпрыгивает и старается улыбаться. Он жалок. Черные волосы растрепаны, черные ресницы блестят от слез.
Увидев Саню, мальчики отступают, расходятся. Саня подходит к Анжею. Дотрагивается до его руки, он резко ее отталкивает.
Анжей, то, что сейчас происходило…
Это игра, Александра Сергеевна, игра такая.
Ко лбу Анжея прилеплен стикер.
