Саня осторожно снимает стикер, кладет в карман. Анжей на нее не смотрит. Заправляет рубашку и быстро ныряет рукой под батарею, там рюкзак. Поднимается, бежит на третий этаж.
Что ты должен им принести? За что они тебя? — кричит Саня.
Анжей бежит по лестнице, и сверху на него сыплется мел, сыплется смех, ложится на черную голову, на перила, ступеньки. На Санины черные «мартинсы». Смех убегает. Анжей отряхивает голову и тоже убегает. Саня остается одна.
Она не может идти на урок. Буллинг, это называется буллинг; что делают взрослые, если ребенка травят?
Саня читала на «Меле»: дети матерятся, а учителя делают вид, что не слышат. Ребенка бьют, а учителя делают вид, что не видят.
Саня тоже хочет сделать вид, что ничего не было. Не хочет быть взрослой. Она никогда не повзрослеет. Господи, как ты выглядишь, все время говорит сестра, волосы взлохмачены, рукава закатаны, на брюках пятна мела.
Она чувствует свою нелепость, свою инфантильность.
После уроков она пойдет домой лежать и варить макароны мысленно. А еще хлопать по столу директрисы увольнением.
Саня стоит в коридоре. На стене висит триптих. Это пейзаж. Под пейзажем надпись: «Любимое наше Дудиново, край наш родной». На первой картине — березовая роща, которую посадили комсомольцы сорок лет назад. На второй — зимний пруд, по нему дети срезают путь в школу. На третьей — церковь.
Вера Павловна православная.
Летом она написала в чат: уважаемые коллеги, с Преображением вас Господним! А осенью: с Днем Октябрьской революции!
Она постит песню «И Ленин такой молодой» семнадцатого октября и икону Божьей Матери четвертого ноября.
В этом году в расписании появились ОПК — основы православной культуры. Основы эти ведет учительница начальных классов. Она настраивается на мифологическое состояние ума, по-другому с этим предметом никак, жалуется она. Но дети устраивают балаган, ржут, задают каверзные вопросы. Как появляются люди, их Бог создает из глины? Почему нельзя ходить голыми, это грех? Почему Александр Невский святой, разве он не убивал? Они не верят в Бога, у них есть телефоны. У них есть интернет, критическое мышление.
Да что ж это такое! — орет Вера Павловна. Не можем справиться с собственными детьми! — хлопает стулом по полу. Я вам не разрешаю, слышите, взялись — так доведите до конца, часов не так много, терпите. У детей должны быть нравственные ориентиры. Коллеги, кто, если не мы?
Саня слышит, как звенит звонок. Звук глухой, как будто все ушло под воду.
На дне она садится на подоконник. У нее все болит. И нельзя сделать вдох, под водой люди не дышат.
Саня вдруг замечает: Зинаида Денисовна сидит рядом. Она что-то говорит. Нужно вслушиваться, под водой это трудно. Зинаида Денисовна шевелит ртом. Она дает лайфхаки опытного педагога.
Во-первых, говорит, выпейте валерьянки, во-вторых, купите афобазол, в-третьих, надо привыкнуть, все привыкают, люди всегда ко всему привыкают.
Пятиклассницы как снежинки кружатся в коридоре. На них белые фартуки, белые бантики.
Почему вы такие нарядные? — спрашивает Саня.
Мы выступаем, говорят. Эля танцует, Маша танцует, Алина танцует. Вы придете? Приходите, смотрите, как мы умеем. Они вытягивают ноги в белых колготках, тянут руки к потолку, к небу.
Я приду, говорит Саня.
Они выстроились здесь в карательные отряды, говорит Саня, били его по очереди.
Кто был?
Да все.
Конкретно имена, прошу вас, Александра Сергеевна. Зинаида Денисовна резко выплывает наружу, становится острой.
Весь класс.
Мне нужны фамилии, кто конкретно, иначе я ничего не смогу сделать.
Горленко, Алешин, Ян, Андреев, все мальчики.
Зинаида Денисовна кивает.
Только вы сами с ними не говорите, я сама. А Ротов сам, знаете, не сахар, папы у него нет, маме не до него, сколько раз я ее вызывала, просила забрать мальчика в интернат или на домашнее обучение. Они же цыгане.
Ну и что?
Что? А вы сходите как-нибудь к его маме, увидите что.
Пятиклашки, вытягивая носочки, заплывают в класс. Саня ловит их ниточки, они Человек-паук, они ее тянут и вот вытягивают.
У двери в кабинет она замирает, прислушивается.
Потом резко выдыхает, как один известный блогер, и дергает дверь на себя. Поехали.
В классе
Саня пробирается между партами.
Между партами — рюкзаки, пакеты, самолетики, цветные карандаши, блестящий бисер, Ваня бежит от Карины, задевает парту, и все падает на пол. Теперь за ними бежит Митя, это его парта, его учебники, ты, придурок, а ну положи все как было.
Саня лавирует между детьми, отводит от столкновения ноутбук, на нем стопка тетрадей, Маша, раздай, пожалуйста. Ребята, сдаем тетради с домашкой.
На Машу налетает Эля, выхватывает половину, ты что делаешь, Александра Сергеевна мне велела!
Девочки, не ссорьтесь.
Саня добирается до учительского стола, кладет ноутбук, снимает рюкзак, осматривает класс. У Алины в наушниках Моргенштерн[3], Беляков сосредоточен на телефоне, у него танчики, Рамиль доедает сухой доширак, Коля сидит под партой.
Здравствуйте, ребята!
Пятиклашки стоят у своих парт, но не все, некоторые не встают принципиально, например отличница Дуня — у нее позиция делать все наоборот. Саня не требует, она понимает, она опускает руки, садитесь, пожалуйста.
Грохот стульев, шелест тетрадей, один большой мучительный вздох.
Саня загружает презентацию. Выводит на доске мелом: «Тридцать первое января». Мел осыпается, в пальцах остается порошок.
Поздравляю вас с последним днем января.
Солнце блестит на окнах. Она повторяет про себя: когда-нибудь это закончится, и тридцать первое января, и пятнадцатое февраля, и пятьдесят пятое мая — все они пройдут, истекут, так не может быть вечно.
Саня выводит на экран ромашку Плутчика.
На экране появляются слова «моя эмоция». Саня хочет, чтобы они подумали про свое настроение, получше узнали себя, и тогда она лучше узнает их.
Александра Сергеевна, можно выйти?
Зачем?
В туалет.
Была ж перемена. Иди.
Иванов вылетает из класса, по дороге дает оплеуху Маше, задевает рюкзак Вани, хлопает дверью, известка посыпает кусочек пола.
Зачем нам нужны эмоции?
Александра Сергеевна, можно попить?
Иванов вернется, и пойдешь.
Он не вернется, я быстро, ну можно?
У нас есть правило: выходим по одному.
У них есть правила.
Три простых правила, они очень сложные.
Девочки написали на листе А4 фломастером и повесили на стенд. Когда один говорит, остальные слушают. Телефон в сумке. Выходим по одному.
Вот так. Они не работают, но они есть.
Сане сказали, здесь нужна последовательность, год-два — и они заработают. Год-два — и миссия выполнена.
Беляков, какое правило ты сейчас нарушаешь?
Беляков откладывает телефон в сторону, смотрит
