только не надо!..
— Ты правда рад меня видеть? — довольно промурлыкала девушка, чмокнула его в щеку еще раз и отпустила, шутливо пихнув.
Тем временем, герцог Атии подошёл к Марку и учтиво поклонился ему, младшему из двоих сыновей короля Карнеоласа, выцедив:
— Ваше Высочество!
— Ваша Светлость! — с улыбкой проговорил Марк и замялся.
Принц смущался каждый раз, когда герцог Атии, которого он глубоко уважал, в доме которого гостил множество раз с самого раннего детства, кланялся ему. Он любил герцога Атии, будто второго отца, несмотря на его видимую строгость и холодность.
— Ваша Светлость, — поклонился герцогу могучий Марцелл, который нянчил Ишмерай почти с младенчества, охранял её и учил обращаться с оружием.
Герцог с улыбкой хлопнул его по плечу и вновь обратил к принцу свои чудесные глаза, объявив:
— Честь принимать вас здесь, Ваше Высочество.
— Честь для меня, Ваша Светлость, — возразил Марк. — Каким вы оставили моего отца?
— Король в добром здравии и намеревается удостоить нас чести прибыть в Атию в гости.
— Король приезжает к нам! — Ишмерай захлопала от радости в ладоши.
— И я должен вернуться домой поскорее, чтобы предупредить о приезде столь важного гостя. Чем раньше я объявлю об этом, тем меньше вероятность того, что герцогиня перевернет весь дом вверх дном.
Гаспар радостно бросился к принцу Марку, учтиво ему поклонился и сразу начал занимать своего венценосного друга рассказами.
Герцог всегда был очень внимателен, поэтому, не пройдя и нескольких шагов, он внезапно остановил коня Марцелла, отодвинул край потника, вытащил кистень и обернулся к своей дочери с застывшим строгим вопросом на лице.
Ишмерай всегда боялась этого взгляда. Гаральд Алистер долго смотрел на дочь, а после перевел глаза на Марцелла, который съёжился под этим взглядом, будто мальчик.
— Ах, батюшка! — поторопилась воскликнуть испуганная, но хитрая Ишмерай, знавшая, что отец всегда защитит ее от куда более страшного гнева матери. — Марцелл не виноват!
— Разумеется, не виноват, — хмыкнул герцог, разглядывая оружие. — Я просил тебя никогда более не брать это в руки. Ты хорошо владеешь кинжалами Эрешкигаль. Этого тебе не достаточно?
— Матушка не любит, когда я беру ее кинжалы… — обиженно пробормотала Ишмерай, по-детски надув губы.
— Потому что Ишмерай плохо себя ведёт, — елейно шикнул ей на ухо Гаспар и получил от нее пинка за свой выпад.
— По мне лучше кинжалы Эрешкигаль, чем… — герцог спохватился. — Что у тебя с мечом? Что скажет Марцелл? Она прилежная ученица?
— Нисколько она не прилежная! — ворчливо запротестовал Марцелл, всегда говоривший герцогу правду. — Она прилежная лишь в том, что доставляет ей удовольствие! — он с отвращением поглядел на кистень.
— Сам же научил меня обращаться с кистенем! — в свою защиту пробурчала дочь герцога.
— Почему бы тебе не найти более пригодное для барышни дело?
— Целыми днями сидеть взаперти и шить? — с негодованием пробормотала Ишмерай, гордо вздёрнув прелестную головку. — Оставь это Атанаис. Она только и делает, что шьет, когда не пропадает в больнице. Она слишком чинная для фехтования.
— Раз так, — парировал герцог. — Значит, и ты будешь шить целыми днями.
— Ах, отец, ты не можешь быть со мной так жесток! — со страхом воскликнула Ишмерай, поглядев на него ярко сверкающими умоляющими глазами.
— Не смотри на меня так, — усмехнулся Гаральд Алистер. — Этот трюк, к несчастью, иногда проходит, но лишь в исполнении твоей матери, — и неожиданно он заговорил серьезно, даже отрывисто: — Либо ты оставляешь все свои причуды и учишься у Атанаис приличиям, либо герцогиня сживет меня со свету.
Принц Марк улыбнулся, за улыбкой пытаясь скрыть смешок.
— Атанаис скучная! — возразила Ишмерай.
— Атанаис — чудесная, трудолюбивая девушка. И очень любит тебя.
— И я люблю ее, отец. Но находиться в одной комнате с этим объектом всеобщего безудержного восхищения более десяти минут просто невыносимо!
— Такую госпожу, как Атанаис, нельзя не любить, — буркнул Марцелл. — Сколько в ней благородства и величия, а сколько сердечности и доброты!
— Она такая же красивая и добрая, как матушка, — вторил Гаспар.
— Я вас не спрашивала! — через плечо кинула им Ишмерай.
Длинную аллею заснеженных тополей и величественный парк они прошли, не переставая спорить, но герцог в этом споре участия уже не принимал. Восторженными глазами окидывая родные владения, он любовался, как зимний ветерок ласковой симфонией играл со снежинками, мягко опускавшимися на спящие деревья его парка, как гостеприимно и радостно в белое небо поднимался дымок из одной из труб. И герцог инстинктивно прижал ругавшуюся с братом дочь к себе, поцеловав родную макушку.
Когда компания начала подниматься по парадной лестнице, из дома грациозно выскользнула самая старшая из детей герцога Атийского. Атанаис Алистер Праций, статная и величавая, словно богиня древности. Длинные каштановые волосы, более светлые, нежели волосы сестры, были убраны в сложную прическу. На лебединой шее несла она свою царственную голову. Атанаис была так свежа, нежна, грациозна и безукоризненна в своих манерах, что за свои восемнадцать лет жизни получила десятки предложений руки и сердца, которые решительно отвергала.
— Ах, батюшка! — выдохнула Атанаис, сделала перед отцом грациозный реверанс и позволила себе обнять его. — Наконец-то!
— Действительно, наконец-то! — улыбался герцог, гладя старшую дочь по волосам. — Какая ты элегантная, Атанаис!
Ишмерай поглядела на Марка, который всегда подолгу любовался Атанаис, если та появлялась в поле его зрения. Он и теперь с улыбкой разглядывал старшую дочь герцога.
Тем временем Атанаис уже радостно целовала братца Гаспара в щеки, чему тот, надо сказать, нисколько не противился и даже с хитринкой улыбался.
— Тебе следует научить Ишмерай одеваться так же элегантно, — заметил Гаральд Алистер.
— Батюшка, не подтрунивай! — фыркнула Ишмерай. — Я распоряжусь о том, чтобы подали обед.
И обиженно удалилась.
— Для полного счастья мне нужно найти госпожу Атии, — проговорил герцог Атийский.
И Гаральд Алистер Праций ловко сбежал от слуг, которые уже приближались, чтобы поприветствовать хозяина.
Её Светлость Акме Алистер, герцогиня Атии, советник Его Королевского Величества по вопросам безопасности Архея, сегодня вернулась из больницы пораньше. Она стояла в кухне, вытирала руки о перепачканный мукой передник и придирчиво осматривала
