Натка что-то затевает. Не может она, чтобы не придумать что-нибудь озорное. Кочкинцы говорят про Натку, что у нее все выходки бабушкины. И это точно. Даже сейчас бабушка нет-нет и отольет какую-нибудь озорную пулю. Шурка не такая. Тихая. Но с Наткой и она не прочь пошутить.
— Ты уже охотилась с этим ружьем? — поинтересовалась Шурка.
— Охотилась. Сергей возил нас с Лидой на Тумак[1]. Я сазана там подстрелила на четыре килограмма. Зубы у него вот такие. — Натка показала ноготь большого пальца. — Почти как у человека.
Шурка остановилась.
— Ну и врешь ты.
— Честное комсомольское.
— Так у сазана зубов-то нету.
— Много ты знаешь. Сергей специально собирает коллекцию рыбьих зубов. Оказывается, они есть у всех рыб. Я тебе покажу.
Огород длинной лентой тянется от двора вниз. Он кончается там, куда в разлив по весне подходит вода, где начинаются заросли высоких осокорей, дубов и ветел. Там у осокорей белеет бабушкин платок.
Спустились по улице к мосту и пошли в обход тальником. Спрятавшись в осокорях, сдерживая смех, сняли платья, спрятали, надели ласты, маски и, высоко поднимая ноги, пошли по окученному картофелю.
Нагнувшись, бабушка Домашка потихоньку тюкала мотыгой по твердым комьям земли. Она была так увлечена работой, что ничего, кроме земли и картофельных ростков, не видела. Натка подняла земляной камешек и бросила в бабушку. Бабушка разогнула спину и, глядя на чудовища с зелеными лягушачьими лапами, перекрестилась. А чудища, высоко поднимая лапы, все приближались. Бабушка бросила мотыгу и быстро затрусила к дому.
Девчонки со смеху попадали на землю.
— Бабушка! — закричала Натка.
Но бабушка остановилась только около двора.
Разглядев своих внучек, рассердилась:
— Да вы что, умом тронулись? — Но вскоре успокоилась, прислонилась к плетню и, потрясая плечами, долго беззвучно смеялась.
— И что вы девчонками уродились? Все замашки ребячьи. — И, оглядев с ног до головы, спросила:
— Что же это такое?
— Мы будем охотиться на сазанов, — объяснила Шура. — Это ласты, в них плавают под водой, а это ружье, чтобы стрелять тоже под водой. — И, вспомнив, сказала: — Платья нужно забрать. Вы идите, а я сбегаю.
Вернулась Шура в слезах.
— Не нашла платьев. Кто-то унес. Конечно, мальчишки.
Натка надела мамин халат, и они пошли в осокори. Мальчишек никаких не было. Они заглядывали в кусты, ходили по следам, которые кто-то оставил на опавшей прошлогодней листве. Нигде никого.
Шуру кусали комары, и она шлепала себя ладонями по голым ногам. Громко, чтобы слышали спрятавшиеся мальчишки, грозилась:
— Ну, погодите, попадетесь нам, мы вам покажем!
На себя Шура не надеялась. Она не сладит даже со слабаком Лешкой Сапожниковым. Но Натка… С Наткой ничего не страшно. Натка в прошлом году мальчишку тонувшего спасла. В гости откуда-то приехал, а плавать не умел. Ванятка Бугаев столкнул его в воду. И за это получил от Натки. С тех пор и пошла у них вражда.
Они уже собрались уходить. Шура случайно взглянула вверх и обрадованно вскрикнула:
— Натка! Гляди!
На самой вершине осокоря висели платья. На соседнем дубе сидели Иван Бугаев и Лешка Сапожников.
— А-а! Попались! — злорадно сказала Натка. — Сейчас же снимите, а не то…
— Что ты нам сделаешь? — нахально спросил Бугаев.
— По шее получите.
— Гляди, сама получишь.
Сапожников молчал. С Наткой ему не сладить. Оговаривался Бугаев. У него было настроение подразнить девчонок.
— Снимите или нет? — спросила Натка.
— Завтра, — пообещал Бугаев.
— Посмотрим. Вам же плохо будет. — И приказала Шурке: — Принеси ружье и спички. Мы им сейчас покажем.
Шура принесла.
Натка еще раз пригрозила ребятам. Не помогло.
— Тогда мы вас будем расстреливать.
Иван смеялся громко, Лешка осторожно хмыкал. Натка подняла ружье и прицелилась. Не в ребят — в платье Шуры. Разматывая белую леску, стальной гарпун взметнулся к вершине и застрял в платье. Натка сдернула платье вниз.
— А за моим ты полезешь, — приказала Натка Ивану.
— Не полезу! — огрызнулся Бугаев. — Стрелять в нас ты не имеешь права.
— Тогда я тебя другим способом достану.
— А у тебя больше нет никакого способа.
— Сейчас увидишь.
— Может, слезем и удерем, — шепнул Лешка.
— Ты что, сдрейфил?
— Да нет, я так. Может, лучше не связываться?
— Удирай, если хочешь.
Ванятка с интересом наблюдал за Наткой, как она собирала сушняк и складывала в кучу под деревом.
— Сейчас я вам покажу, — говорила она, поглядывая наверх.
— Покажи, покажи, — смеясь, отзывался Ванятка.
Натка насгребала сухих листьев, подсунула их под сушняк и подожгла. Густой и едкий дым повалил вверх. Ванятка перестал смеяться. Ребята перебрались на другую ветку, но дым и там доставал. Ванятка и Лешка чихали, кашляли.
Лешка не выдержал, стал спускаться на землю. Ванятка обозвал его трусом.
— Сам ты трус, — сказала Шура. Боишься спуститься.
Пока Лешка спускался, Натка смотала леску и взяла под стражу незадачливого соседа. Ванятка кашлял.
Пришлось сдаваться на милость победителей. Пришлось карабкаться на осокорь, доставать Наткино платье.
Ванятка понимал, что Лешка может подумать о нем, как о трусе. Чего доброго, еще и наболтает лишнего ребятам.
Ему было неловко перед Лешкой, и потому он стал объяснять:
— Были б это мальчишки. Слез бы, надавал по шее и порядок. А их тронь… Разговоры потом, жалобы.
ШАГАЮЩАЯ ЗВЕЗДА
Спать легли на недовершенном стогу сена. Натка глубоко, жадно вдыхала густой запах разнотравья. Наскучала по деревне, по ее запахам, по ее ночным голосам.
Шурка порывалась поговорить, но Натка толкала ее локтем в бок: мол, тише.
Из раскрытых окон клуба доносились звуки какого-то военного кинофильма: приглушенные голоса, песня под гитару, потом длинные крики «ур-ра» и частая пулеметная стрельба.
В займище была своя жизнь: кричали дикие утки на озерах, то и дело прорывался истеричный хохот филинов.
— Спутник, — тихо сказала Натка.
— Где? — вскочила Шурка. Она никогда не видела летящих спутников. Когда-то, говорят, объясняли по радио, чтобы люди смотрели. Тогда она была маленькой. А теперь про спутники пишут в газетах и говорят по радио совсем мало.
— Сейчас к полярной подлетит.
— Вижу! — вскрикнула Шурка.
Спутник не летел, яркой звездой шагал по широкому темному небу. Каждый шаг его отмечался едва заметным затуханием. Вспыхнет и снова погаснет. Вспыхнет и погаснет.
Спутник уже скрылся из виду, а Шурка все стояла на коленях, глядела на звезды.
— Ложись, — сказала Натка.
Укладываясь, Шурка спросила:
— Ты видела космонавтов?
— Видела. Титова. На Мамаевом кургане.
— Счастливая
