Николай Терехов
ТОЛЬКО ПРО ДЕВЧОНОК
Повесть
От автора
Как-то на встрече с ребятами в детской библиотеке, что находится в Северном городке Волгограда, девчонки мне сказали:
— Все про мальчишек пишете, а про нас не пишете…
Упрек был справедливый. В самом деле, все мои рассказы про мальчишек. Как это получилось — и сам не знаю. Наверно, потому это получилось, что сам был мальчишкой, и дела мальчишек мне понятнее.
В тот день я обещал написать книгу про девчонок.
Но едва я сел за стол — тут как тут мальчишки. Приоткрывается дверь в мою комнату, просовывается озорная мордашка, и я слышу:
— А про нас?
— Закройте дверь, — говорю я. — Про вас и так много написал. Вон даже обижаются девчонки. Только про них. Только про девчонок моя повесть.
ПАССАЖИР В КЛЕТКЕ
Солонцовский шофер хотел сбросить ее на грейдере, напротив Кочек. Именно сбросить. Остановил машину, стал на крыло и сказал:
— Ну вот, приехали.
Натка глянула в сторону своего хутора. Далековато до него идти, и шоферу чего стоит завернуть. Десять минут — и там.
Шофер был старше Натки года на два, на три. И потому она разговаривала с ним, как с ровней. Она так и сказала:
— Тебе ничего не стоит завернуть. Десять минут потеряешь, а я на два часа раньше приеду домой.
Десять минут для шофера в общем-то не так уж много. Он прежде заворачивал и подальше. Но… раньше его вежливо просили. А эта… С чего это она решила, что делает ему бог знает какую приятность, что сидит в кузове. Па-а-думаешь, королева.
— Бойка ты, — сказал шофер. — Я ведь могу прокатить тебя до Солонцов.
— А, кати, — огрызнулась Натка. — Тогда тебя председатель заставит отвезти меня в Кочки.
Шофер решительно сел за руль. Машина громыхнула шестернями скоростей и запрыгала по ухабинам. Натка уселась удобнее, чтобы не трясло. Шофер оглянулся через заднее окошко и снова остановился. Забрался в кузов.
Груз у Натки небольшой: рюкзак, две пары ластов и две маски для подводного плавания, ружье для подводной охоты да клетка со скворцом. Вроде бы и не тяжело. Но если нести это семь километров, то… В самом деле, почему бы и не завернуть ему в Кочки, в которые никогда не ходят автобусы? Но он не хотел.
— Вытряхивайся, — приказал шофер.
— Теперь бы уж давно были в Кочках, — сказала Натка. — Ну чего тебе стоит?
— Вот пиявка… Я кому сказал?.. — Он схватил Наткины зеленые ласты и закинул их на обочину дороги. Взялся за рюкзак, поднял над бортом. Натка спокойно предупредила:
— Там ваза из чехословацкого стекла. Разобьется — у тебя получки не хватит расплатиться.
Шофер осторожно положил рюкзак к Наткиным загорелым ногам и решительно взялся за клетку. Уж ее-то он забросит еще дальше ластов. Но не успел он замахнуться, как скворец вежливо, почти на нормальном русском языке, сказал:
— Зд-р-р-равствуй.
Удивленный шофер поднес клетку к глазам, стал рассматривать говорящую птицу.
— Здо-ро-во, — ответил врастяжку.
— Как поживаешь? — спросил скворец.
— Вот эт-та пассажир! Го-го-го! — загоготал шофер. — Вот-та пассажир! Эх, ладно! Бери свои лягушачьи лапы, поедем.
— Хитрый. Я слезу, а ты газанешь — и был таков. Сам принеси.
Что оставалось делать шоферу. Конечно, принес ласты. Взял клетку со скворцом к себе в кабину, повесил ее на зеркальце перед собой и пригласил Натку в кабину.
— Так уж и быть, отвезу. Скажи спасибо ему. Он вежливей хозяйки. — И спросил скворца: — Как поживаешь?
Скворец не удостоил шофера вниманием. Он глядел через окно на дорогу, по которой, теряя белые перья, тихо шла машина с инкубаторскими курами. Когда машина пропылила мимо, скворец повернулся на жердочке и, будто вспомнив про вопрос, сказал:
— Спасибо.
Довольный шофер гоготал. Натка улыбалась.
— Как его звать?
— Степкой.
— А тебя?
— Наташей. А вообще — Натой.
— Что Наташа, что Ната — все равно, — сказал шофер. — А я — Борис на ниточке повис… Где ты его взяла? — кивнув на Степку, спросил он.
— В городе. Сергей, муж моей сестры, поставил на балконе скворешню, а ее ветер свалил. Скворчата погибли. Один только остался. Мы его взяли к себе.
— И выкормили? Вот, наверное, мороки было с ним!
— Мороки много. Знаешь, как много они едят. Если бы не ребята, я бы не выкормила его. Они таскали ему червей, кузнечиков.
— А говорить кто же научил?
— Сергей… — Натка оживилась: — Скворцы понятливые, любят подражать. Только нужно, чтобы они, когда маленькие, кроме человека, никого не слышали. А то птиц разных наслушаются и говорить не будут.
— Выходит, по-птичьему говорить легче?
— Гораздо.
— А ты что ж, городская?
— Нет. Кочкинская. Сестра Лида живет в Волгограде.
— В гости ездила, значит?
— Нет. Я у нее живу. Как закончу десятилетку, поступлю в институт. Тогда Шурка поедет. Это моя сестренка.
Через несколько минут машина пылила уже где-то за околицей.
СТРАШИЛИЩА С ЗЕЛЕНЫМИ ЛАПАМИ
Дома никого не было. На двери сеней Натка увидела записку: «Бабушка, я ушла за коровой. Ключ под тряпкой на крыльце».
Натка засмеялась, глядя на Шуркины каракули. «Одиннадцать скоро будет, а все еще плохо соображает, — подумала Натка. — Спрятала ключ и сама же всем об этом и рассказала. Бери, кому не лень».
С горы от колхозных клунь потянуло пылью, коровьей шерстью, молоком. Разморенная жарой рыжая корова Тоська, задев боком расшатанную калитку, медленно вошла во двор, подошла к корыту и стала жадно пить теплую воду.
Вскоре появилась Шура. Пока Тоська пила, Шура успела выложить почти все домашние новости.
— Мама уже два дня дома не была. На сенокосе она. Там и ночует. В этом году ее скирды самые лучшие. Председатель хвалил. А из района приезжал редактор, сфотографировал, и портрет ее будет в газете.
— А где бабушка?
— На огороде… Ты мне привезла гостинец?
— Привезла. Вот.
Шура повертела в руках ласты и спросила:
— Это что, в городе такие страшные носят?
— Ты,
