– Можете ли вы описать его?
– Попытаюсь, – сказала она. – Но он удивительно неприметныйчеловек…
– Как он одет? – спросил Дрейк.
– Довольно скромно.
– Рост?
– Примерно пять футов восемь дюймов.
– Возраст?
– Лет тридцать – тридцать пять.
– Полный или худощавый?
– Ни то, ни другое. Довольно плотный, но не грузный.
– Вы обратили внимание на его галстук?
– Да, неяркий, такой же неприметный, как и костюм. Навернякаон был приобретен в магазине готовой одежды.
– Я думаю, что это профессиональный детектив, – сказалДрейк. – Хотя есть нечто странное.
– Что?
– Он одет не так, как одеваются при слежке в открытую.
– Что такое слежка в открытую? – спросила миссис Ансон.
Дрейк посмотрел на Мейсона и попросил:
– Объясни ей, Перри.
– В детективном деле, – сказал Мейсон, – имеется два видаслежки, миссис Ансон. Профессионального наблюдателя очень трудно обнаружить. Онделает все, чтобы не попадаться на глаза своему объекту. Если же онпредполагает, что его заметили, сразу звонит в свою контору и просит замены.При слежке в открытую оперативник, наоборот, старается привлечь вниманиеобъекта, чтобы тот понял, что за ним установлено наблюдение. Для этого онпроделывает все, чего ждут от сыщика. Не заметить его просто невозможно.
– Но кому может понадобиться слежка в открытую? – спросиламиссис Ансон.
– Оперативник при этом виде работы с объектом всегдаработает с кем-то в паре, – улыбнулся Мейсон.
– Что вы имеете в виду?
– При слежке в открытую действуют двое.
– Двое?
– Да, партнер наблюдающего – человек, который входит вдоверие к объекту. Это обычно случайный знакомый, который добивается того,чтобы знакомство быстро переросло в дружбу.
– Я не сторонница скоропалительной дружбы, – сказала миссисАнсон.
– Давайте посмотрим на дело под другим углом, – сказалМейсон. – Предположим, вы случайно знакомитесь с женщиной, вкусы которойрешительно во всем совпадают с вашими. К тому же она вам симпатична, отличаетсяделикатностью, тактичностью и добросердечием. Едва ли вам может прийти вголову, что кто-то специально изучил ваши привычки и вкусы, а затем подослал квам человека, который намеренно внушил вам уверенность, будто вы воистинуродственные души с одинаковыми симпатиями и антипатиями, предрассудками иинтересами. Планом предусмотрены частые встречи с этим человеком, и выпостепенно проникаетесь к нему доверием.
– Продолжайте, – попросила Сельма Ансон.
– В нужное время, – сказал Мейсон, – он сигнализируетвторому оперативнику, ведущему слежку в открытую, и тот начинает ходить попятам за объектом до того момента, когда объект не обратится к первому агентусо словами: «Посмотрите вон на того человека, который идет за нами. Вот уже днятри или четыре он не отстает от меня!» Если же объект окажется невнимательным,инициативу возьмет в свои руки сам агент и скажет: «Взгляните на типа, которыйповсюду нас сопровождает. Не поворачивайте головы, давайте дойдем до угла, тамвы сможете его внимательно рассмотреть. Мне кажется, он следит за нами».
– И для чего все это? – с явным интересом спросила СельмаАнсон.
– Для того, – пояснил Мейсон, – что затем на какое-то времянаступает затишье, но через день-два наблюдатель уже снова на месте, и первыйоперативник говорит: «А ведь этот тип не оставляет нас в покое…» Естественно,вы начинаете рассуждать об этом, и агент непременно пожалуется: «Боже мой, умане приложу, зачем кому-то вздумалось следить за мной?» Тяжело вздохнув, оннеуверенно добавит: «Конечно, кое-какие основания имеются, но это до тогосомнительно… просто не верится…» Естественно, вы спрашиваете: «Боже, какие жемогут быть основания?» И вот тут-то оперативник выложит свои козырные карты.Давайте предположим, что объект подозревается в отравлении соседских кошек.
– Кошек? – воскликнула Сельма Ансон.
– Кошек, – подтвердил Мейсон. – Травит соседских кошек.
Миссис Ансон нахмурилась.
– Итак, – продолжал Мейсон, – оперативник заявляет:«Пожалуй, он действительно преследует меня. Понимаете, по соседству со мнойпроживают люди, которые обвиняют меня в отравлении их кошек. Я действительнотерпеть не могу этих животных, об этом всем известно. Кто-то занялсяистреблением кошек в нашей округе, а подозрение пало на меня. Вот я и подумал,не следит ли этот тип за мной в надежде раздобыть доказательства? На прошлойнеделе околел какой-то очень породистый и дорогой кот, а его хозяин выкрикивалугрозы в мой адрес, не стесняясь в выражениях».
Сельма Ансон внимательно слушала.
– Затем, – сказал Мейсон, – агент рассуждает о людскоймнительности и длинных языках, ну а объект, естественно, интересуется, являютсяли подозрения соседей обоснованными. Оперативник после некоторого колебанияскажет: «Хорошо, вам-то я могу признаться, потому что уверен, вы не станетезлоупотреблять моим доверием. Действительно, я их травлю. Ненавижу кошек. Этивредные твари рыскают по моему саду и охотятся на птичек, которых я стараюсьприручить. У меня устроены кормушки на окнах, очаровательные птички все времяприлетают и требуют корма. Мне доставляет неизъяснимое наслаждение следить затем, как они клюют зерна. Но проклятые коты узнали об этом и собираются у меняв саду. Я считаю, что люди обязаны присматривать за своими животными и неразрешать им разгуливать где вздумается. Ведь если у человека есть собака, онне разрешает ей свободно бегать по соседским участкам. В отношении же кошек улюдей нет никакой ответственности, они смеются мне в лицо, когда я жалуюсь наих мерзких убийц, целыми днями прячущихся в моих кустах и подкарауливающихручных пташек. Я объяснял соседям, что кормлю птичек, пусть они запирают своихкошек дома, но они не приняли меня всерьез. Что мне оставалось делать? Я купилотравы, закатал ее в сырой фарш и разбросал по саду, умоляя небеса, чтобы всекоты, приходящие в мой сад охотиться на птичек, издохли».
– А затем? – с неподдельным интересом спросила Сельма Ансон.
– Затем объект наверняка воскликнет: «Господи, наши взглядысовпадают решительно во всем! Откровенно говоря, я тоже прикармливаю птичек наподоконнике и фотографирую их через стекло. У меня есть несколько превосходныхснимков, но потом на меня ополчились все окрестные коты, и я хоть и не зашелтак далеко, как вы, но все же подбросил отравы одному самому наглому коту,который не желал вылезать из моего сада». После этого оперативникпоинтересуется, трудно ли было раздобыть отраву. И вот тут-то, ничего неподозревая, объект выложит все подробности и про яд, и про то, как он егоиспользовал. Оперативник, понятно, имеет при себе миниатюрный диктофон, и напленке будет зафиксировано каждое слово доверчивого объекта… Такой метод,конечно, дороговат, но бывают случаи, когда люди готовы выложить любые деньги,лишь бы добыть неопровержимые доказательства.
