У военных это обычное дело — постоянные ротации. Но, наверное, руководство решило не трогать отца-одиночку.
Поднимаемся в лифте на четвертый этаж. Эта обычная неловкость при прощании. Собираюсь с духом и мужественно подставляю щеку для поцелуя. Облегченно закрываю за собой на замок дверь.
Глава 2. Семья
Захожу на кухню. Папа жарит картошку и напевает под нос мотивчик из «Чародеев».
Смотрю на настенные часы, которые ритмично громко тикают. Они внушают уверенность, что все идет своим чередом. Ход времени неизменен. За зимой придет весна, а потом и лето.
Я подхожу к окну и беру в руки лейку. Поливаю цветы на подоконнике.
— Алена! — восклицает папа, перенаправив на меня внимание. — Ты одна? Могла бы пригласить Николая на чай.
Отвернувшись от отца, немного морщусь. Беру палочку и рыхлю землю в горшках. На нее сразу налипают черные комки, но я не обращаю внимания. Делаю вид, что поглощена занятием.
— Ему нужно было учить какие-то конспекты, — уверенно вру.
Смотрю в окно. Наблюдаю, как кружат снежинки в свете фонарей.
— Сядь, Алена, нужно поговорить, — серьезным тоном говорит папа и мне становится не по себе.
Втыкаю палочку в землю. Прохожу к раковине и ополаскиваю руки. Вытираю их кухонным полотенцем, висящим на крючке сбоку. Опускаюсь на табурет и выпрямляю спину. Напряженно смотрю на родителя. Он нервничает. Взгляд бегает. Дерганными движениями вытирает руки о кухонный фартук.
Садится напротив и мгновенно становится решительным, спокойным и собранным.
— Алена, скоро Пете исполнится восемнадцать. После этого меня могут отправить в Афганистан.
Я вздрагиваю, как от удара. Все мое существо отвергает услышанную информацию. Какой-то бред. Только не моего папу. Как утопающий я пытаюсь ухватиться за первую попавшуюся соломинку.
— Ты можешь уволиться, — с жаром предлагаю я.
— Меня никто не отпустит, — усмехается папа, — тем более, мне всего три года до предельного возраста. Уволюсь в обычном порядке.
Меня бесит его легкомысленность. Как можно так спокойно относиться к вопросу жизни и смерти. Вскакиваю с табурета и начинаю ходить по кухне. Лихорадочно вспоминаю все, что я слышала об отставке.
— Я знаю. Это можно сделать. Наташа мне говорила. Можно купить медкомиссию или сделать вид, что ты ударился в бога. Есть люди, которые все это проворачивали. Медкомиссия надежнее, но верующего тоже не будут держать в армии. Это все реальные случаи из жизни. Кто очень хотел, тот находил путь, чтобы уволиться.
— Алена, прекрати, — мягко останавливает меня отец, — то, что ты предлагаешь, недостойно советского офицера. К тому же я не трус и готов выполнить долг перед родиной. Признаться, мне было стыдно перед товарищами все это время. Получалось, что я прикрываюсь детьми. Я хотел поговорить с тобой не об этом.
— А о чем? — вздергиваю я бровь. Волнение нарастает. Мне кажется, что плохие новости еще не закончились.
— Сядь! — командует отец своим офицерским тоном, и я подчиняюсь. — Я хотел бы, чтобы вы с Николаем поскорее расписались. Я уверен, что Петя один не пропадет. Ты же слишком тепличное растение, я хочу передать тебя в сильные руки.
Набираю полные воздуха легкие. Резко выталкиваю его из себя. Сердце переходит на рваный ритм. Меня начинает трясти и хочется устроить истерику.
Почему-то в голове крутится фраза про тепличное растение. Отец хочет, чтобы Коля обо мне заботился. Поливал и рыхлил почву палочкой? Напрашиваются неприличные ассоциации.
Я не хочу замуж. При мысли о первой брачной ночи все внутри переворачивается. Я еще не готова.
Но как я могу признаться родному отцу, что не смогу сейчас лечь в постель с Колей. Мне нужно еще время, чтобы настроиться. Уверена, у меня все получится. Только не сейчас.
Громкое тиканье часов начинает бить куда-то в висок. Растираю его пальцами.
— Ты не должен думать о худшем. Ты нам нужен и с тобой ничего не случится, — вскакиваю с табурета и быстрым шагом иду в свою комнату. За спиной раздается тяжелый вздох отца.
В моей комнате брат. Сидит на полу, опершись спиной о мою кровать. Рядом с ним стоит приемник. Он перепаян каким-то хитрым образом и принимает вражеские голоса. Трансляцию еле слышно. Какие-то диссиденты с той стороны демаркационной линии на русском языке рассуждают о тоталитаризме.
— Петя, — раздраженно бросаю я, — опять ты потребляешь буржуазную пропаганду.
— Не бухти, систер, — ухмыляется юноша, — я понимаю, что все врут. Для составления правильной картины нужно быть в курсе обеих позиций.
Он поворачивается ко мне лицом и наблюдает за мной с хитрым прищуром. Невольно любуюсь братом. Красивый молодой человек. Одет в джинсы и красно-белую олимпийку. Джинсы купил сам у фарцовщиков на самостоятельно заработанные деньги.
— Ну да, потребление дезинформации очень поможет тебе составить полную картину, — иронизирую я, — в любом случае, заканчивай. Я не хочу ничего этого слышать.
— Не волнуйся, систер, я уже договорился, мне должны подогнать ленинградские стереонаушники, осталось чуть-чуть накопить.
— Опять будешь мешки таскать? — падаю в кресло и устало откидываю голову на спинку.
— Ага, завтра договорился на ночную смену на хлебном комбинате.
— Отец говорил тебе про Афганистан? — спрашиваю с закрытыми глазами.
— Угу, — подтверждает брат, — скоро ты станешь Полевой?
Зажмуриваюсь от этого вопроса. Потом открываю глаза и обвожу взглядом комнату. Все просто, без изысков. Кровать, письменный стол, кресло, платяной шкаф. Но для меня это лучшее место на свете. Если я выйду замуж, я должна буду переехать жить к Коле? Обитать в чужой квартире с чужими людьми? Зачем это все нужно?
— Нет, — упрямо выдаю я, — это не к спеху, с папой ничего не случится.
— Я думал, девушки всегда жаждут поскорее выскочить замуж за своих парней, — хмыкает Петя, — а, вообще, систер, смирись. Похоже, у отца идея фикс ускорить ваш брак. Так что учись расписываться новой фамилией.
Мысли мечутся в голове, как штормовые волны. Я должна переубедить папу. Придется быть честной. Вдох-выдох. Разворачиваюсь и иду его искать.
Отец по-прежнему на кухне. Сидит за столом и читает газету. Часы тикают. Отсчитывают мое беззаботное время. Бьют стрелками по натянутым нервам.
— Пап, — зажмуриваю глаза и выдаю, — я не хочу пока замуж, потому что я не смогу лечь в постель с Колей.
Отец вздыхает, сворачивает газету и откладывает в сторону. Встает, подходит ко мне,
