нет.
— Но это престол божий!!! — возопил отец Николай
— Именно поэтому здесь, ей самое место — ответил босс, указывая на свечу, затем он обернулся к женщине за прилавком:
— Мне ведь обязательно нужно чтобы весть дошла. Не так-ли?
Отец Николай выкрикнул:
— Настасья! Он богохульник! Уходи нечестивец! — продолжал отец Николай тираду
— Я не уйду — ответил босс.
— Настасья вызывай полицию!
Настасья достала новенький смартфон и быстрыми щелчками стала звонить.
— Нет связи. — заметил тот, что в клетчато-бежевом, подпирая при этом дверь к выходу.
Батюшка Николай собирался изречь что-то ещё, но его невырвавшийся крик, прервал голос более громкий:
— Лютер!
Лютер с открытой улыбкой развернулся от алтаря к источнику голоса и громко выкрикнул:
— Иерихон!
Со стороны колокольни спустился могучий юноша. Очень красивый и статный, в церковной робе послушника и глазами неопределённого цвета.
— Антон! Помилуй-бог, ты его знаешь? — удивлённо выкрикнул отец Николай.
Иерихон, не отвечая батюшке, прямо проследовал к старому другу и от всей души обнял его. Человек в чёрном, названный Лютером, буквально был сжат в охапку, крепкими как тиски объятиями Иерихона.
— Я ждал тебя — сказал Иерихон разжимая объятия.
— Я слышал твой зов — добродушно ответил Лютер.
— Садись. В ногах правды нет.
Иерихон и Лютер уселись прямо у подножия алтаря. Громкий, трубоподобный голос продолжил:
— Я ждал тебя Лютер. Думал уж не придешь.
— Как я мог. Мне и самому хотелось тебя увидеть. И наконец-то вырваться из всей этой суеты. Хоть на пару минут.
Иерихон задумчиво и спокойно посмотрел вдаль. Казалось его взгляд прошел прямо сквозь стену здания и унёсся далеко в пространство.
— Мне тоже. Взять, просто и отдохнуть от всего, да посидеть вот так. Поговорить о том, о сём. О чём-нибудь неважном. Простом и будничном.
Лютер усмехнулся. Оба смотрели прямо перед собой, но их связь прослеживалась без нарочито показательных моментов, вроде похлопывания друг друга по плечу, всяких разных ужимок, рассеянных улыбок, и прочих невербальных жестов, что свойственны как правило приятельской беседе. Всё читалось в простой и ровной осанке, прямому взгляду, и руках, аккуратно сложенных на коленях.
— Как папа?
Иерихон с лёгким сарказмом ответил:
— Волнуется. Как-же ещё. Ты ведь в своём репертуаре. Как всегда. . жжешь
— Вот, давай не будем тут. . — начал было Лютер
— Да ладно. . — затянул Иерихон — за две тысячи лет таких дел наворотил, только держись, и не надоело тебе?
— Надоело, скажу честно, но такой уж у меня характер — несколько сухо и может чуть устало, ответил Лютер.
— Вот и мне надоело. Вечно какие-то планы! Махинации! Интриги! Один тебе, другой мне! Возишься как гужевая лошадь, сутками. . сотен. .тысяч. .лет. . а тебе охапку сена — выговорившись, закончил Иерихон.
— Ну надо-же! Нас всё-таки прорвало. Дааааа. . видно, не мне одному осточертело — провторил Лютер
Иерихон чуть склонил голову к собеседнику:
— И опять мы о работе.
— И то верно. Так ты давно у отца был?
— Давненько. Ноооо. . я хоть иногда заглядываю. .
— Ну да. Меня-то он не пускает. . — в голосе Лютера как будто проскочила злость, не тяжёлая и порывистая, не глухая и затаённая, а возможно чуть горькая, как давно забытое чувство старой обиды, обиды, которую уже толком и не помнишь, но всё-же изредка, в минуты раздумий, вспоминаешь.
— Тебя то он как раз и пускает. Я думаю, обрадуется даже. Уверен. .по крайней мере. . думаю. . что обрадуется. Знаешь ты заскочил бы. .
Лютер поймал паузу Иерихона, но не стал сразу её отпускать, а протянул немного на языке и ровно сказал:
— Да не могу я. Он начнёт опять учить. Наставлять. — и уже живее — Давай! Вместе со всеми! Ты ведь можешь! Я то могу! Может не хочу! А может и хочу. . Я не знаю.
Лютер кажется ушел куда-то в себя.
— Вечно ты о своём «я». Оно у тебя на первом месте.
— А, что в этом плохого?
— Да ничего. У многих оно на первом месте. Посмотри на улицу — Иерихон указал к выходу — Там все такие. Мотивация. Лидерство. Личные качества. Будь лучшим. Будь успешным. Будь первым. Подай голос. А в итоге. .
Лицо Лютера изменилось в гримасе какого-то беззвучного и равнодушного смеха.
— В итоге, а что в итоге?
— В итоге задолбало. Пришли к тому, с чего начали.
— Эх. Жизнь. Жестокая ты сука. — закончил Лютер.
— Не выражайся. Будь добр.
— Прости. Конечно, это лишнее.
Свеча на алтаре, тем временем сгорела наполовину. Всё те, кто не участвовал в диалоге двух старых друзей, не решались его прервать.
— Даааа. . кстати!. . — радостно протянул Иерихон, порылся где, то в глубинах одежд и извлёк небольшой горшочек.
— Вот! Держи!
— Мёд!!! — прокричал Лютер — Знаешь, что мне надо!
— Гавриил прислал. Сказал ты оценишь.
— Липа!?
— Вереск.
— Кхм. . — комментируя свою близость в мастерстве определения видов мёда, сравнимую разве что с пропастью бездны, выдавил Лютер.
Иерихон весело рассмеялся. Лютер поддержал друга.
— Чистейший! Гавриил своё дело знает.
— Спасибо — от души сказал Лютер — Как он сам? Чем занимается?
— Пасекой обзавёлся как видишь! Говорят, в ООН сидит. Я точно не знаю.
Лютер покрутил баночку и спрятал в глубины пиджака:
— А Михаил?
— Ой! Он там весь в делах. Недавно подался в какое-то общество по защите животных. Сиротам помогает. Ну ты-же его знаешь.
Лютер усмехнулся:
— Конечно знаю. Животных. .Животных?!
Иерихон весело продолжил:
— Ага! Какие-то дельфины Гектора. Где-то у берегов Новой Зеландии. Их там не больше 7000 особей осталось. Вот он их там и спасает. Мне даже майку прислал с символикой.
— Носишь? — смеясь спросил Лютер.
— Нет. Собираюсь всё одеть. Но вот лежит пока. .как-то так.
— Да уж, дела. .
Свеча тем временем сгорела на три четверти.
— Ты сам-то где? И кем?
— Я, то — начал Лютер — Да всё там-же, где и сто лет назад.
— Это в СМИ что-ли?
— А где-же ещё. .
Лицо Иерихона скривила гримаса лёгкого отвращения.
— И тебе нравиться?
— Я привык к такой работе. Моё дело информация.
— Точно. С тех пор, как мы впервые встретились, ты только и делаешь что вешаешь, да увещеваешь. За город то не стыдно?
— За город? Ты меня спрашиваешь!? Ты людей спроси! — Лютер выбросил руку вперёд на последней фразе. Он продолжил более тихо.
— Мы ведь только исполнители. Орудия.
— И тут ты прав. Но не будем о грустном. Я ведь тебя не просто так звал.
Иерихон встал и не спеша побрёл к выходу. Свеча догорала и на её фоне Лютер молчаливо смотрел в спину уходящего друга. По его лицу невозможно
