мне: «Отец Херувим…! Идите, Вас зовёт Старец». Захожу внутрь и сажусь. Тогда я в первый раз почувствовал столь сильно, чтобы кто-то обладал таким даром прозорливости, — меня ведь там никто не мог знать. Я вошёл внутрь и, вместо того чтобы тепло поприветствовать, как я ожидал, Старец меня «принял в штыки» и сказал мне: «Ты что же думаешь, эти люди, которые собрались здесь, они ведь все нуждаются! Кто уделит им внимание? Ты соблазнился потому что они внешне так неприглядны? Вот им то и нужна помощь… И среди них есть много прекрасных душ!!!». Последние слова он сказал с большим выражением, так что от меня сразу отошёл весь соблазн. Почему? Потому что он, через свою сестру, позвал меня по имени. Она обратилась ко мне «отец Херувим», а не просто «отец». Позвала меня по имени потому, очевидно, что Старец ей его назвал, т. к. я был там единственный человек в рясе. А также ему были известны все мои мысли.
И что с того?
А вот ещё один опыт моего общения со Старцем в тот период времени, когда он обитал в бытовке. Я пришёл как-то раз вместе с одним афонским игуменом, который хотел посетить Старца, но, на самом деле, я был причиной, тем, кто побуждал его пойти и, таким образом, мы отправились вместе. Старец находился на своём участке, на холмике и прививал дикие груши. У него были верёвки, которые он продел через свой ремень, а также небольшой хирургический ланцет, и он прививал деревья.
Я поспешил подойти первым, опережая того Игумена, и поклонился Старцу, т. к. был уже с ним знаком и он меня знал, и говорю ему:
︀— Старче, благословите.
— Христос благословит, ответил он мне и посмотрел на меня краем глаза.
— Вот, пришёл отец-игумен такого-то монастыря.
— И что с того?
И продолжил прививать грушевые деревья. То есть он сделал вид, что ему неинтересно общение с нами, а я воспринял это за пренебрежение в наш адрес. Я почувствовал себя неловко оттого, что именно я привёл его туда. Через некоторое время он закончил прививать дерево и, поздоровавшись с нами, сказал: «Идёмте…, пойдем в келию посидим и побеседуем без суеты». Действительно, когда мы уселись, он начал говорить тому Игумену об одном его личном вопросе связанном с судебными процессами, где тот судился с какими-то родителями монахов. Он начал ему рассказывать всю историю вопроса и о тех, кто ему помогал и о тех, кто ему не помог. Он говорил ему: «В такой-то день, когда вы были на суде в таком-то городе, вам помог тот-то и тот-то, а не тот и не этот как ты думаешь… и т. п.».
Игумен потом экспрессивно выражал своё недоумение, говоря: «Но откуда он всё это знает? Каким образом он мне поведал всё это?». Игумен этот ушёл весьма утешенный, получив большую пользу для души, т. к. они разговаривали достаточно долго и Старец многое ему открыл. Это был второй раз, когда я стал очевидцем его великого дара, для которого не было ничего не известного.
Книга покаяния
В другой раз, ︀— буду рассказывать в хронологическом порядке, сначала о том времени, когда Старец жил в бытовке, — я пришёл к нему вместе с одним мирянином из Афин. Старец подозвал меня особо и неожиданно спросил:
— Ну ка, скажи мне, какой ирмо́с шестой песни такого-то гласа?
Не помню какого гласа ирмос он тогда спросил, четвёртого или восьмого, а я ему отвечаю:
— Старче, не знаю.
— Не знаешь…!!!
И продолжает в том же духе, с притворным гневом:
— А ты ещё и певчий… И как же ты не знаешь его? Это такой-то ирмос. И начинает мне читать наизусть не только ирмос шестой песни, но и тропари песни следующие за ним. Я слушал его и недоумевал, а напоследок он добавил:
— Октоих, поскольку это книга покаяния, мы должны знать наизусть, должны знать… весь.
И это послужило для меня ответом на один помысл, который меня тогда беспокоил. Старец не случайно это сказал. Так как книгу Октоих мы читаем в Церкви весь год, за исключением периода Трио́дей, то мне это стало казаться тягостным, досаждал помысл — мучала мысль о том, что будто бы это — утомительная книга. Старец ответил на мой помысл сказав, что нужно учить наизусть весь Октоих. «Это книга книг, это книга покаяния» — так он говорил.
«… он ангел»
Однажды я был в Афинах по делам монастыря. Незадолго до этого случился несчастный случай в котором погиб один афонский монах. Я зашёл в ювелирный магазин Х. Папарумбы, что в центре Афин, зная, что директор магазина общается со старцем Порфирием, и попросил его позвонить в Ми́леси. Я хотел попросить, чтобы Старец помолился за того монаха, который погиб, ведь ему едва исполнилось двадцать два года.
Это было почти в полдень и Старец поднял трубку. Прежде чем я успел что-либо сказать, он мне говорит:
— Отец Сисо́й — ангел…! Он отправился на своё небесное послушание. Не беспокойтесь о его участи и не печальтесь. Он в руках Божиих.
Я потерял дар речи от удивления, такого я не ожидал услышать. Через некоторое время он мне говорит:
— Ну, говори…, что хочешь?
— Старче, я бы хотел, чтобы вы помолились за этого монаха.
— Он не нуждается в молитвах.
Поразительное явление, когда у тебя имеется свидетельство от святого человека. Не остаётся никаких сомнений.
Также, как-то раз мы говорили о моих родителях, — нас три брата в семье и все стали монахами, — Старец мне говорит: «Твой старший брат перенял все лучшие качества от твоего отца». И далее стал говорить о темпераменте моего отца. Действительно, мой старший брат по характеру — копия отца. Поскольку мой отец был очень благочестив и постоянно посещал всевозможные монастыри, я подумал: может быть я не в курсе и он приезжал к Старцу, когда я был на Святой Горе. Поэтому спросил:
— Старче, вы знакомы с моим отцом?
— О чём ты говоришь…! Конечно, знакомы.
— Он приезжал и вы с ним виделись здесь?
— Ааа… не знаю, приезжал он или нет.
Из этого я понял, что он смог настолько хорошо узнать моего отца каким-то другим способом.
«Будь осторожен, грядут искушения»
Приснопамятный игумен Обители Параклит, отец Херувим, был моим первым духовным отцом. Он часто спрашивал меня:
— Тебя обуревают помыслы? Ты находишься в искушении?
— Нет, Старче.
— Может быть скучаешь по
