— Где твоя благодарность, Амелия? — ласково сказал он. — Столько лет я тебе помогал, а ты не теперь не желаешь помочь мне.
Я выдохнула и посмотрела на кольцо. Давным-давно профессор подарил его мне, как талисман и защитник, который должен был оберегать меня от самой себя.
Слова Гройта заставили снова ощутить себя опасным зверем, изо рта которого капает ядовитая слюна. Вернулось ощущение страха перед тем, что я так тщательно скрывала в себе.
Профессор добился своего и меня начала грызть совесть. Насколько бы сильно мне ни нравилось, что он хочет применить мой дар, я у него в долгу.
— И что мне нужно сделать?
Лицо мужчины заметно оживилось. Пусть я не дала согласия, но тот понял, что почти у цели.
— Ничего плохого, Амелия, — профессор потрепал меня за плечо. — Ты ищешь подвох там, где его нет.
— И все же, — настояла я на конкретном ответе.
Если мне и придется применять магию, то хотелось бы знать для чего.
Профессор ответил не сразу. Он некоторое время смотрел в окно, будто собирался с мыслями. Может, думал, как правильно преподнести новость, чтобы не спугнуть. В его глазах, по крайней мере, я не заметила злого умысла.
— Я хотел попробовать научить тебя думать целенаправленно, — наконец, сказал он.
Я вопросительно приподняла брови.
— Все просто, Амелия. Мы с тобой садимся в удобные кресла. — Профессор мягким жестом указал на мебель в конце кабинета. — А потом ты должна будешь расслабиться и заглянуть в себя.
Он замолчал и вопросительно уставился на меня.
— И все? — с сомнением спросила я.
— Да, — кивнул тот. — Всего лишь расслабиться и подумать о чем-то.
Мужчина сделал неопределенный жест кистью. Его глаза были уставлены в потолок, но я все равно заметила предвкушение.
Профессор вдруг вздрогнул всем телом и выставил перед собой руки.
— Или вот сама представь, — воодушевленно начал он. — Ты думаешь о каком-то конкретном месте и представляешь, что будет, если твоя сила выйдет на свободу.
Я скривилась. Вот уже что мне действительно не хотелось делать.
— Потом ты делаешь усилие, — продолжал профессор. — И возвращаешь все на свои места. Это вроде тренировки.
— Вы же говорили придется применить мой дар.
— Так я и имел это в виду.
Меня одолело сомнение.
— Не думаю, что это хорошая идея, — твердо сказала я. — Такое обычно плохо заканчивается, а я не настолько хорошо собой владею, чтобы в нужный момент остановить.
Мужчина махнул рукой.
— Я в тебя верю.
— Я тоже, — парировала я. — Но это опасно.
Профессор потемнел лицом. Он едва заметно поджал губы и посмотрел на меня с холодностью. Видеть его недовольство было неприятно, но смириться и сложить руки не в моем духе. Любая сила опасна, если не уметь ею пользоваться, а когда она еще и разрушительна, как огонь, то и вовсе не стоит идти на эксперименты.
В душе появилось тягостное чувство упрямого отчаяния. Мне не хотелось разочаровывать профессора, но и не хотелось ставить под угрозу жизнь студентов.
— Что ж, — сухо сказал Гройт. — Тогда и держи себя всю жизнь в узде.
Его слова задели за живое.
— Значит, буду, — упрямо ответила я. — Буду держать в ежовых рукавицах, если это необходимо.
Я сложила ладони вместе и крепко сжала их.
Не хотелось ссориться с профессором, но тот задумал опасную авантюру, с которой я могу не справиться. Ставить под угрозу жизнь невинных куда хуже трусости или бравады. Особенно последнее ни к чему хорошему не приводит.
— Мне жаль тебя, Амели.
Я вздрогнула всем телом. В горле встал ком и захотелось поскорее уйти, чтобы побыть немного одной.
— Ты ведешь себя, как трусиха, — неожиданно тот поменял тон. Теперь в его голосе слышался упрек и даже брезгливость. — А ведь я тебя не этому учил.
— Да, так и есть.
— Сейчас ты ведешь себя так, словно бы тебе все равно.
— Это неправда, — возразила я.
Мужчина подошел ко мне и заглянул в глаза.
— Тогда почему не хочешь учиться? Почему предпочитаешь прятаться за стеной?
— Вы меня этому учили.
— Я не этому тебя учил, — надавил тот. — Я хочу, чтобы ты могла справляться с собой, а не пыталась зарыть талант в землю.
— Но это проклятье!
Профессор схватил меня за плечи и приблизил ко мне свое лицо.
— Нет, Амели, если уметь этим пользоваться.
Пурпурные глаза вспыхнули, и следом пришло чувство, похожее на усталость.
Я покачнулась. Профессор подставил мне плечо и отвел к креслам.
— Ты плохо себя чувствуешь?
Слабый кивок был пределом моих возможностей.
— Ничего, Амелия. — Слова профессора звучали приглушенно, словно тот находился очень далеко. Мир перед глазами расплылся, а нос защекотало запах корицы. — Сейчас отдохнешь и пойдешь дальше заниматься.
Дышать в какое-то мгновение стало просто невыносимо из-за усилившегося запаха корицы. Иногда он становился слабее, и тогда я чувствовала другой запах, который навевал ужас и погружал те дни, когда рядом совсем никого не было. Я ощущала запах каштанов — горький аромат детства.
Когда запах корицы снова усилился, перед глазами все потемнело, и я утратила связь со своим сознанием.
Глава 2
Когда я открыла глаза, то сразу же пожалела, что собралась встать. Сознание было вязким, как густой кисель. В голове перекатывался железный шар, а живот судорожно сжимался, собираясь выплеснуть наружу завтрак или ужин.
Какое сейчас время суток?
Несколько минут я пролежала в кровати с закрытыми глазами, чтобы дать себе возможность привыкнуть. И когда мне стало гораздо легче, открыла глаза и осмотрелась.
Я лежала в своей комнате и проснулась почему-то в академической одежде, а судя по пятнам на подушке, то еще и с косметикой на лице. Не хотелось знать, как сейчас выгляжу, но наверняка моим лицом можно пугать детей.
Часы показывали ранее утро. До начала занятий еще много времени. Я встала и открыла окно, так как в комнате было просто ужасно душно и до противного влажно. Климат побережья летом создавал по ночам неприятную жару с влажностью. Почти как в тропиках.
Открытое окно чуть освежило комнату, но прохладнее не стало.
Я села обратно на кровать и задумалась.
В голове царил такой кавардак, что впору было идти к медику, чтобы тот дал волшебную настойку. Или в таверну, чтобы там мне дали то же самое. Хуже боли было понимание, что совершенно не помнила весь день до того, как я проснулась. Помнится, разговаривала с Себом. Тот, не выдержав моей холодности, разорвал несуществующие отношения. А потом сплошная пустота и темнота. Только неясные образы носились в голове, приносящие с собой боль.
