сценариста я б к постановкам больше не допускал, - устало ответил Лайон. – Я приехал в театр сдать вора, а спектакль шёл в комплекте.
Лайон заметил между водительским и пассажирским креслом скрученную газету.
– Что интересного пишут в «Вестнике Бёрка»?
– Как всегда, господин Нейгард. Авторская колонка сетует на возросшее число преступлений. Особенно много говорят об убийстве молодого полицейского в Винслоу. Но, думаю, парнишка просто попал под горячую руку.
– Почему?
– Общаюсь с бывшими коллегами по работе, потому, немного в курсе событий.
– Ты так давно служишь моей семье, Сэнвелл, что я забываю о твоей работе в полиции.
– Ничего страшного, сэр, - отчеканил помощник. Его испещренное морщинами лицо приняло привычное озабоченное выражение. – После криминала, блок новостей о жизни города. Ничего нового вы там точно не найдёте. На восьмой-девятой странице – новости экономики. Ваши акции подорожали на три пункта. Думаю, это хороший знак.
– Акции отцовские… Продолжай, - незаинтересованным тоном попросил Лайон.
– В конце как всегда спортивные новости и минутка высокой поэзии, - растягивая последние слова, сказал Сэнвелл.
– Надеюсь, это был сарказм в твоих словах?
– Конечно, сэр.
– Приятно слышать. За твоей непроницаемой угрюмостью, я, порой перестаю видеть человека, который научил меня давать сдачи.
В Ньюрчестере они попали в долгую пробку. Молчание на заднем сидении действовало на нервы. Лайон прокручивал яркие моменты спектакля в голове, но раз за разом, когда он пытался воспроизвести арию Эллимайны, в сладкоголосое эльфийское пение вмешивался Лэнсберри со своими теориями заговоров. И все декорации тут же превращались в синеватый дым.
Лайон судорожно пытался занять себя хоть чем-то, но кроме созерцания каждого сантиметра кожаной обивки сидений, да подсчета протяжных гудков стоящих в пробке машин, придумать ничего не мог. От тоски его спас сон: рваный, беспокойный, он перенес его в комнату без окон и дверей. Черные стены, изрисованные детскими рисунками, изображали разные сценки из чьей-то жизни. На кожаном белом диване посреди комнаты сидели Лэнсберри, актриса Эллимайна и мэр Элисон. Увидев его, они улыбнулись и позвали к себе, но стоило Лайону приблизиться, как те превратились в синеватый дым, оставив его в этой запечатанной комнате одного.
Лайон проснулся уже за городом. Его еще долго не покидало ощущение замкнутого пространства. Лишь оказавшись дома и приняв горячую ванну, молодой человек избавился от навязчивых мыслей. Давний отцовский друг обратился пылью, а разрисованный изнутри куб рассеялся, словно бы никогда и не снился.
***
Прошла неделя, прежде чем Картер Лэнсберри вновь напомнил о себе.
Обедая в небольшом ресторанчике «У дядюшки Плута» на окраине Редвина, Лайон попросил официанта принести свежую газету. Обычно он читал прессу утром, а когда был очень занят или ленился, просил краткий пересказ Сэнвелла. Однако этим утром ему позвонил телеведущий Анджело Кларити и спутал всё его расписание. Шоумен иногда консультировался с Лайоном, прося совета, как общаться с той или иной звездой, которую он пригласил в свою вечернюю передачу «Время победителей».
Вот уже два года Лайон собирал досье на каждого живущего в городе Бёрк. Люди и нелюди, потомки древних родов и владельцы компаний, художники и писатели, скульпторы и актёры – на всех Лайон составлял психологический портрет и время от времени приторговывал этой информацией.
Первую полосу «Вестника Бёрка» занимала обширная статья об открытии трех новых станций метро, связавших районы Фрул и Крайт наземной веткой. С фотографии ухмылялся Элисон. Лайон подметил, что мэр заметно поправился. Вторая и третья страницы также не представляли для Нейгарда особенного интереса, а вот на четвертой он увидел еще один знакомый портрет. Надпись над ним гласила:
«Члена городского совета упекли в психлечебницу!».
Два полицейских удерживали Лэнсберри, закованного в смирительную рубашку. Фотограф передал его измученное лицо, всклокоченные сальные волосы и полубезумный взгляд.
Лайон пронесся по двум колонкам со скоростью бегуна-спринтера. Вкратце, неделю назад Лэнсберри собирал сторонников своей теории заговора. Кому-то из совета его идеи пришлись не по душе, он настучал кому следует, и зачинщика удалили из общества.
Лайон поднял глаза с газеты. За соседним столиком сидела молодая девушка в шляпе с широкими полями, сером жакете поверх кремовой блузки. Её яркая фиолетовая помада словно призывала его: «Подойди и познакомься!». Он так и сделал. Заказав у официанта бутылку шампанского, летящей походкой Лайон оказался у ее столика.
– Я заметил, что у вас не занято, – он мило улыбнулся. Девушка подняла на него глаза, но ответом не удостоила. Лайон предположил, что молчание означало приглашение и сел напротив.
– По-моему, я ясно дала вам понять, что знакомства меня не интересуют, - сказала девушка, продолжая игнорировать Лайона.
– Ваше молчание мне сказало об обратном, - парень попытался мило улыбнуться. Не подействовало.
Пока она молчала, Лайон её изучал. Стройная, миловидная, макияж, подчёркивающий полные губы и большие глаза, копна темно-русых волос, перехваченных на затылке изящной заколкой. Она сосредоточенно читала папку с бумагами.
«Хм, неровный мелкий почерк. Похоже на документы, папка точь-в-точь, как у Слока, - подумал Лайон, взгляд скользнул по груди, он пригляделся в её немного веснушчатое лицо. – Нет, если бы она работала в полицейском департаменте, я бы её знал. Может быть, мэрия? Или в какой-нибудь адвокатской конторе? Надеюсь второе. Эх… знать бы, что она читает!».
Не имея возможности подглядеть файлы, Лайон продолжил разглядывать незнакомку. Вязаный серый жакет поверх блузки перевязывал широкий синий пояс. Он еще раз отметил ее второй размер, но долго засматриваться не стал, побоялся отвлечься и упустить важное. Она сидела в строгой позе нога-на-ногу, как будто на рабочем месте.
На пальцах он не заметил колец, на шее поблескивала на полуденном солнышке тонкая серебряная цепочка и больше никаких украшений. Скорее всего, у неё нет в данный момент друга, иначе были бы какие-то признаки мужского внимания. Она подняла на него сосредоточенные глаза и закрыла папку с бумагами.
– Вам никто не говорил, что столь пристально рассматривать незнакомцев нельзя? Это проявление враждебности.
– Я к вам испытываю исключительно симпатию, - постарался смягчить первое впечатление Лайон. – Позвольте поинтересоваться, кого вам поручили вытащить из тюрьмы на этот раз?
Девушка подняла брови. Шансы Лайона угадать были пятьдесят на пятьдесят
