информацию о человеке, удивляло другое: почему он думал, что без Скорой можно обойтись?
– Скорая – это всего лишь снисхождение к человеческим немощам, – отвечая на мысли Глафиры, продолжил монах. – Люди не верят в свои уникальные способности, и им кажется, что, обладая каким-то руководством в лице какой-то мощной структуры, они становятся более могущественными. Поэтому существуют секты и подобные организации, похожие на твою Скорую. Люди начинают верить в свою избранность и расправляют крылья!
Но твои-то чешутся не потому, что устали летать, а потому что стоят без дела. Ты их связала и ходишь по земле, забыв об их существовании.
Ведь не Скорая выдала тебе твои способности, а она подхватила тебя, обнаружив их.
Скорая – это лишь костыли для таких, как ты. Много, очень много людей умеют делать то, что умеешь ты, не являясь работниками Скорой. Просто для этого требуется мужество.
– Хорошо. Допустим, что вы правы! Викентий вернулся из аэропорта еле живой. У нас идет энергетическое вознаграждение за каждого клиента, благодаря которому можно жить и спасать остальных дальше!
– Ты забыла или не захотела тогда заметить! Он сказал тебе, что аэропорт прошел на автопилоте, твоя неверность так сильно его подкосила.
Глафира была вынуждена признаться себе, что за последующими событиями это просто вылетело у нее из головы.
– И посмотри! Нашего брата – монаха ты вытащила не как работник Скорой, а как обычный человек. Ты вспомнила свое настоящее имя и, призвав помощь Бога, не задумываясь, ринулась в бой. Зачастую этого достаточно, чтобы совершить то, что ты совершила.
– А потом десять дней на больничной койке! – ухмыльнулась про себя Глафира, но вслух не стала произносить.
– Да! Случается такое, не стану отрицать! Мы все-таки серьезно ограничены человеческим телом.
– Хорошо! Если уж мы заговорили о физическом теле. А жить без Скорой на что?
– Как все остальные люди, как Викентий – работать! Работать, а не прикидываться беспомощной: я умею только спасать людей, и больше ничего! – передразнивая кого-то маленького внутри Глафиры, произнес забавным тоном старичок, а потом добавил: – А вообще-то, есть кое-что, что тебе пора уже было бы узнать. Получая вознаграждение за свои добрые дела здесь, на земле, ты лишаешься небесного вознаграждения. Ты переходишь в Вечность человеком, просто выполнившим свой долг, но не заработав на этом ничего вечного. Пустая, как большинство людей. А если ты не берешь здесь оплату за свои дела, то ты получаешь за это награду в Вечности, а это, скажу я тебе, в миллиарды раз ценнее!
Да, ты провалялась десять дней на койке за спасение монаха, но ты даже представить себе не можешь, какая тебя ждет радость за этот поступок там, на небе, когда ты туда попадешь! Ангелы будут петь тебе и дарить ту, неземную радость!
– Стоп! Мне надо все это осмыслить! Моя голова не вмещает столько всего за один раз!
– Конечно, радость моя, иди, подумай! Времени у тебя пока еще достаточно! И да! – остановил монах пытающуюся вскочить и удрать Глафиру. – Дети, твои собственные… Ты уверена, что ты сможешь совмещать работу в Скорой и заботу о своих детях, если ты на них решишься и они появятся?
– Но вы же знаете, что я должна отработать…
– Тот косяк, как ты его называешь?
– Да!
– Ты не вольна решать, кому жить! Нет никакой уверенности, что твоя сигарета спасла бы ей жизнь! Это лишь твое предположение!
– Но… – попыталась что-то возразить Глафира.
– И та тысяча клиентов, которые не прошли и не пройдут мимо тебя, – всего лишь уловка твоего сознания. Ты решила, что только так сможешь себя простить! А Скорая это тебе только озвучила.
Ты давно прощена, потому что в принципе не была виновата в той смерти!
– А десять лет, потраченных на Олега? – вдруг осенило Глафиру.
– Все люди совершают ошибки, все мы несовершенны! Безгрешным на этой земле был лишь один человек, и тот оказался Сыном Божьим. Если примешь все как от руки Божьей: и радость, и безотрадность, то получишь в следующем веке за это воздаяние. Если не сможешь, значит, можешь считать, что просто выкинула десять лет на мусорку.
Глафира встала и поняла, что должна перевернуть всё с ног на голову, чтобы хоть что-то теперь понять о себе и своей жизни!
– И да, я бы тебе не советовал идти искать того, кто тебя пытался убить. Не трать на это время. Просто выйди из Скорой. Для этого надо лишь отказаться от имени Глафира и вернуться к своему обычному имени. И больше никто не станет тебя искать. Тебя поэтому и не могут найти, потому что здесь, в монастыре, ты просто Ксения, просто чадо Божье, а не работник Скорой.
Скорая. Старичок
Александр примчался так быстро, как только смог, и без обиняков, поздоровавшись, начал говорить:
– Я разработал устройство, считывающее информацию в ближайшем инфополе человека. И однажды, проводя эксперименты, обнаружил людей, у которых произошла замена имени. И если у монахов второе и даже третье имя являлось естественным продолжением их личности, то у таких, как ты, оно было навязанным и вступало в некий антагонизм с личностью человека.
Я заинтересовался и вскоре вышел на структуру под названием Скорая.
Вторым шагом, естественно, было обезопасить себя от таких, как вы, и от таких, как я сам. Я создал устройство, мешающее считывать инфу с человека. Поэтому ты не смогла обо мне почти ничего узнать.
Но теперь, насколько я понимаю, после того, как вас троих ввели в заблуждение по поводу моей личности, а проще говоря, обманули, мне надо открыться тебе, чтобы я мог тебе помочь, а ты доверять хоть кому-то в своем окружении…
Александр достал из кармана какую-то коробочку и переключил тумблер. Информация хлынула мощным потоком, в котором было все: и детство, и родители, и учеба в университете, и личные отношения, и научные разработки Александра. Глафира не стала копаться, поняв, что перед ней действительно молодой перспективный ученый и все, что сказал о нем человек в здании Службы Безопасности Скорой, было ложью.
– Включай обратно, – прокомментировала Глафира. – Я все поняла. Спасибо!
– Пока мы тебя искали, мы с Викентием провели полное сканирование всех людей из Скорой, с кем ты взаимодействовала как работник Скорой с самого первого дня. И нашли двоих, которые почему-то неровно
