Скорая 2025
Скорая. Монах
– И еще! – через время произнес голос в голове Глафиры. – Когда ты подойдешь к самолету и в твоем сознании красной строкой высветится, что твой самолет не долетит до пункта назначения, выключи свою панику и поверь мне хоть раз! Садись и лети уже! Куда бы он ни летел, лети ко мне!
У нее не было смыслов, не было желаний, не было ничего, чтобы ее здесь держало, поэтому она, выдохнув, расслабилась и решила отправиться туда, где ее ждали, или, по крайней мере, ей так казалось, что ее ждали…
Таксист был приветливым русским малым. Травил байки и изо всех сил старался шутить. Выехав из города, Глафира успокоилась и решила покориться судьбе.
Но когда до аэропорта оставались считанные километры, она заорала на всю Вселенную:
– Стоооп!
Водитель от шока еле справился с управлением на подмерзающей дороге.
– Стойте, – Глафира зажмурилась и схватилась за сердце, которое пронизывала какая-то неземная боль и тоска! – Вернитесь, пожалуйста, немного назад.
Водитель после такого крика не посмел ослушаться. Включив аварийные сигналы, сдал назад и остановился по требованию пассажирки напротив церкви, которую они только что миновали.
– Я выйду. Подождите меня, здесь вам хватит и за беспокойство, и за ожидание, сколько бы оно ни продлилось…
Глафира протянула деньги и нерешительно вышла, пошатываясь.
Первый шок прошел, надо было сообразить, что делать!
– Глашенька, может не стоит вмешиваться? – прошептал в голове Глафиры голос маленькой Фирочки, всегда скрывающейся где-то в глубинах подсознания. – У нас с тобой нет ни поддержки, ни таких умений, ни понимая того, что здесь происходит! Ты чувствуешь? Там же десять тысяч баллов из тысячи возможных! Тебе о таком даже никто не рассказывал, что такое бывает! Тысяча – это вышка. Больше вообще не может быть!
– Не может! – вынуждена была признаться сама себе взрослая Глафира. – Но разве у нас есть варианты?
– Глашенька! Здесь Скорой даже не пахнет! Его не пеленгуют и не регистрируют! Куда ты, солнце мое, лезешь? Я тебя спрашиваю, дура несчастная! – начала ругаться сама на себя Глафира.
– С чего ты решила, что не пеленгуют его, а не ее? – удивилась взрослая Глафира.
– Глашенька, солнце, ты уже сама с собой разговариваешь! Ты не справляешься уже на подступах!
Ноги действительно не слушались, она брела как в тумане, еле-еле нащупывая путь.
– Так почему это он, а не она? – настаивала Глафира.
– Потому что тётки так не умеют! Только мужик может себя так загнобить и закопать!
– Ладно, – вздохнула Глафира. – Пойдем посмотрим.
– Глашаа! Скорая не знает об этом чудике, при такой его мощи тебя никто не упрекнет, что ты прошла мимо! О! Смотри сигнал пропал, желание умереть упало до нуля, бежим! Ах! Опять взлетело до небес! Что ж там за чудо-то такое? – заинтересовалась уже и детская сущность Глафиры.
Глафира открыла грузную дверь в храм и перешагнула порог, мгновенно осознав, что обратного пути теперь нет и не будет.
В середине храма около царских врат стоял на коленях монах.
Глафира, вспомнив свое настоящее имя, перекрестилась и попросила помощи у Бога…
А затем медленно подошла к монаху и встала, молча, рядом на колени. Так они и стояли молча вдвоем. Монах, молящийся о чем-то своем, и Глафира, четко понимающая, что ей эту тяжесть не поднять, не вывезти и не разрулить.
Через время монах встал с колен и пошел к выходу. Глафира встала и пошла вслед за ним…
На улице, не представляясь, тронула монаха за руку и почувствовала в ответ ту самую мощь отчаянья, от которой закричала в машине.
– У меня к вам просьба, – сдавленным и хриплым голосом обратилась Глафира к мужчине. – Вы не могли бы мне посоветовать к кому обратиться?! Я боюсь, что сама не смогу справиться с той тоской, которая теперь живет в моем сердце!
Монах посмотрел на Глафиру изумленно, отрицательно покачал головой и, отвернувшись, попытался продолжить путь.
Серафима снова тронула монаха за руку. Вторая волна черного уныния нахлынула на Глафиру, и она вскрикнула от боли, пронзившей ее сердце. Ноги подкосились, и Глафира еле удержалась, схватившись за руку подхватившего ее монаха…
– Там такси, – еле смогла выговорить Глафира. – Вы же из монастыря?
Монах кивнул.
– У вас же, наверняка, есть хоть кто-то, кто сможет мне помочь! – приходя немного в себя, проговорила Глафира.
Монах снова кивнул
– У вас обет молчания?
Монах кивнул.
– Ясно. Напишете на бумажке, куда ехать?
Монах кивнул.
Таксисту выдали указание. Монах принялся за молитву, перебирая свои четки. Глафира закрыла глаза и отключилась, не имея ни капли сил находиться в сознании рядом с такими скачками уныния.
Часа через три добрались до монастыря. Монах хотел ретироваться, но Глафира вцепилась в него и сказала, что пойдет за ним, куда бы он ни пошел! А если он не войдет в монастырь, то ему придется убить ее, чтобы отвязаться!
Монах подчинился и повел ее к своему старцу.
В келье, когда эти двое обнялись, поприветствовав друг друга, Глафира рухнула без сознания.
Очнулась в монастырской больничке спустя пару дней, как потом выяснилось.
Всю следующую неделю братья монастыря приносили Глафире гостинцы и благодарили за то, что она вернула к ним их любимого брата!
А спустя неделю он и сам объявился и рассказал свою историю, что не мог выдержать обета молчания и был согласен самовольно его нарушить, потому что признаться, что смалодушничал, было стыдно, и решил уйти из монастыря и отказаться от монашества, что в его случае было равносильно самоубийству, и он уже даже и об этом думал, потому что отказаться от такого обещания Богу было для него высшей степенью предательства.
Старец, которому монах давно боялся попадаться на глаза, конечно, выведал у него все, когда они встретились, разрешил все его недоумения и спас от столь страшного для него шага, освободив и от обета молчания.
– Ну вот, Фирка, а ты боялась! – смеялась над собой маленькой Глафира. – Нам даже делать ничего не пришлось, они все сами и разрулили!
– Ага! Только чуть
