якутским охотником. Всплыло и первое знакомство с ним, которое произошло совершенно случайно перед летними каникулами. Хотя, как говорил сам охотник, ничего случайного в нашем мире нет. Убегая от одноклассника в мальчишеском задоре, Алёша буквально врезался в мужчину средних лет. Быстро извинившись, он уже хотел было бежать дальше, но незнакомец опустил свои руки на плечи школьника и внимательно посмотрел тому в глаза.
— Как тебя зовут, мальчик? — спросил якут, и в тот же миг мальчика окутало что-то доброе, спокойное.
— Алёша.
— А где ты живёшь, Алёша?
Узнав адрес, мужчина представился: «А меня называй дядя Семён. Я сегодня вечером зайду к вам в гости. Так что, жди меня». Алёша в недоумении пожал плечами и вернулся в игру, сразу забыв про непонятного дядю, но какое-то тёплое чувство, вызванное неожиданной встречей, не оставило его.
Вечером дядя Семён, как и обещал, навестил семью Берестовых. О чём он разговаривал с родителями, Алёша не знал, но после того посещения ему разрешили брать мальчика с собой в лес. А отец тогда напутствовал: «Не бойся его, Лёшка. Этот дядя очень хороший и очень уважаемый человек. Он — охотник! Он хочет научить тебя многим полезным вещам».
Сначала второкласснику Лёшке было страшновато следовать за дядей Семёном, но чем дольше длилось их общение и длиннее становились их путешествия в неведомые края, тем сильнее мальчика начинало тянуть в новую неизвестную жизнь, что открывалась перед его глазами. Какие невообразимые красоты природы стали наполнять душу Алёше, разжигая в нём желание всё больше и больше двигаться навстречу чудесным впечатлениям.
Результатом их общения стала крепкая дружба. Дядя Семён многому научил Алексея. Передал ему искусство не просто выживать в дикой природе, а любить её всем сердцем, ценить, оберегать, уметь слушать. Суровые условия якутской земли закалили его характер, научили терпению, выдержке, спокойствию.
Но главным своим приобретением уже в более зрелом возрасте Алексей считал способность различать искренность и неискренность человека, на кого можно положиться, а кому спину лучше не подставлять. Он нутром чувствовал ложь и фальшь.
Самолёт начало сильно трясти. Это вернуло Алексея из грёз в кабину железной птицы. Холодно в ней было. Пилот сообщил, что пролетели линию фронта, до места назначения ещё далеко. Берестов закрыл глаза и продолжил воспоминания. Спустя некоторое время старший лейтенант почувствовал, самолёт пошёл на снижение.
Приземлились удачно. Как, собственно, и сам полёт вышел спокойным и без приключений. Когда-то дядя Семён учил Лёшку: «С тяжёлым сердцем шагать нельзя, беду можно навлечь. Хоть бывает, что и чует оно недоброе. Так тем более развеять сердце надо, о хорошем, радостном подумать. Вон видишь, как солнце тучи разгоняет, учись!»
Партизаны давно ждали помощи с большой земли. Коротко поздоровавшись с Алексеем и его попутчиком, принялись спешно перекладывать грузы из самолёта на телеги. Делалось всё быстро и споро, ни одного лишнего движения, почти в полной тишине, только изредка слышались отрывистые команды.
Пилоты поторапливали, хоть и видели, что бойцы время даром не теряли. Но время неумолимо. Ночь подходила к концу. Им, действительно пора было возвращаться. Заканчивалась погрузка раненых, их было много.
— Вы товарищ Хо́мич? — спросил Алексея, подошедший к нему в старом очень потрепанном ватнике с автоматом на плече, партизан лет около тридцати, может чуть старше.
— Да, я.
— С приездом. Меня за вами послали. Наши телеги первые, нам туда. Остальные в другой отряд. Меня зовут Николай, — представился новый спутник, — нам с вами предстоит долгая дорога. Дай бог, проскочим. А то обложили нас, душат, житья совсем не стало. Ищут нас, многие тропы перекрыли. Мы на старое место ушли, там нас не достать. Вот такая диспозиция, товарищ Хо́мич.
— Зови меня Алексей, так проще. И давай на «ты». Идёт?
— Так лучше, — согласился Николай, — не люблю я этих церемоний, официальности. Хотя, конечно, субординация, уважение нужны, порядок должен быть.
Потом, немного погодя, оглядевшись, партизан сказал: «Ну всё, нам пора, вещи твои давно погружены».
Распрощавшись с пилотами, Николай и Алексей пошли вместе. Обоз, пока ещё единый, быстро двинулся в лес с большой поляны, а самолёт начал разгон, унося с собой тех, кто защищал родную землю, не щадя себя. И теперь Родина сделает всё возможное в лице врачей, медсестёр, санитаров, чтобы они продолжали жить.
Километров через пять обоз разделился.
— Теперь бы груз доставить целёхоньким, — проговорил Николай, — в отряде совсем туго стало с продовольствием и боеприпасами. А с таким добром мы ещё повоюем.
— А ты давно в лесах? — спросил Берестов своего провожатого.
— С июля, — охотно ответил тот, — секретарь райкома наш, Пётр Аверьянович Руденко, как немцы стали подходить, так меня и прихватил с собой в отряд. Я у него шофёром был. Хороший мужик, дельный. Он быстро смекнул, что война затянется. Уж больно сильно немец пёр.
— Тяжело, наверно, первое время приходилось?
— Опыта, конечно, маловато было, от того и трудности. Пока шишек не набьёшь, не поймёшь, что к чему. Но немчуру били. А потом к нам Тишкова прислали. Тоже дельным оказался. С ним развернулись. Ох и страдал от нас фриц!
— А что же немцы?
— А что они?
— Они же не сидели сложа руки, что против вас предприняли?
— Предприняли…
— Ты чего загрустил-то вдруг? — спросил старший лейтенант, когда увидел изменение в лице Николая. Почудилось, что рядом с ним шагает уже старик, а не тот тридцатилетний человек, с которым свела его здесь судьба.
— Так, вспомнилось одно, — уклончиво ответил партизан и продолжил, — недавно в село одно зашли, а там нет никого. Понимаешь, ни одной живой души, ни стариков, ни женщин, ни детей. Фашисты всех под корень извели, никого не пощадили. Вот так они предпринимают! От бессилия над слабыми измываются, сволочи. Мы для них бандиты. Мы! А не они, пришедшие на нашу землю. Я теперь, как этих гадов увижу, сам не свой становлюсь, стрелял бы их да стрелял.
Прошли немного молча.
— С таким трудом хозяйство поставили, — снова заговорил Николай, — люди только-только жить начали, а тут — война. Я ведь мальчонкой революцию встретил, сам понимаешь, не обошла гражданская стороной. Злобы и ненависти кругом хватало. Но сейчас…
Алексей тоже много успел повидать. В начале июля он был откомандирован на Западный фронт для борьбы с диверсантами и вражескими агентами. Действовать приходилось в очень сложных условиях. Положение на фронте порой настолько стремительно менялось в худшую сторону, что старший лейтенант не раз оказывался в тылу быстро наступающих немецких войск. Приходилось с боями пробиваться к своим. Потные, грязные, с почерневшими лицами, но с несломленным духом, видя успехи немцев,
