идут!
— Это они пока так идут — возражаю я, тоже оглядываясь назад — пока из бухты не вышли, а на волне им совсем не сладко придётся.
— Один хрен догонят — бурчит Бивнев — ну вот зачем их злить? Мало ли кому-то флаг померещился, кроме вперёд смотрящего его никто не видел. Вернуться надо. Зачем нам проблемы?
— Пол борта право — задумавшись на пару мгновений даю я команду Деду, и улыбнувшись недоумённо повернувшемуся ко мне старпому, поясняю — у нас же сегодня по графику пристрелка пушки, совсем забыл. Мы с Ашуровым и ящики приготовили.
— Пугнуть хочешь? — усмехается старпом, он необычайно молчалив, как обычно после своей травмы.
— Зачем пугать? — делаю я невинные глаза — мы этот момент согласовывали, только в бухте хотели пострелять. Но раз нет такой возможности, не отменять же тренировку. Надо бы предупредить японцев, а то как бы под шальной выстрел не попали…
— А давай! — как-то лихо улыбнулся старший помощник капитана — действительно, не отменять же… передайте радисту, пусть предупредит о тренировке, хозяев.
Я бегу к пушке, попутно отдав команду боцману, а впередсмотрящий бежит в радиорубку.
— Толян! — ору я Ашурову — готовимся к пристрелке!
— Это мы завсегда! — марсовый пристраивается рядом со мной.
— Толя. Бегом в артпогреб!
— Пристрелка по полной программе?
— Основными и добойными. На ходу — отвечаю я. Основной — это стопроцентный заряд бездымного пороха в гильзу, добойный — семьдесят пять процентов от заряда. Еще был усиленный заряд. Это заряд, который процентов на двадцать имел больше пороха стандартного. Опасный, запрещенный… Им пользовались все гарпунеры флотилии. Пушка выдержит, уральская сталь не хуже круповской.
Я действительно планировал пристрелку пушки после шторма, даже приготовил полсотни зарядов «основных» и полсотни «добойных». Точнее мы готовили их с Толиком. После смерти Томаса, снаряжением гранат и гильз занимаются все гарпунёры самостоятельно. Гильзы заряжать — ничего сложного, все приспособления у нас есть на борту. Достать ящики с гильзами, порох из оцинкованных ящиков, пыжи и приспособы для набивки. Пару часов работы — и готово! Затем просто надо уложить готовые заряды в отдельную нишу артпогреба.
Китобоец сбавляет ход до среднего и пошел на плавную циркуляцию, я приказываю через каждые сто-двести метров выбрасывать заранее приготовленные ящики из-под продуктов за борт. Через некоторое время, капитан, который срочно вернулся на мостик дал команду «Так держать» и, через минуту — «Пол борта лево».
Я готовлю пушку к стрельбе. Сам поднялся на полубак, расчехлил пушку и открыл затвор.
Толян уже вынес из артпогреба по две гильзы и четыре гранаты, уложив их в металлические ящики, приваренные к фальшборту полубака. Я прошу принести еще столько же. Боцман готовил лебедку, отдав ленточный тормоз, соединив редуктор и прокрутив двигателем затем затянув тормоз, рассоединив редуктор от двигателя. В наших широтах, при жестоких штормах и минусовой температуре, часто лента стопора примерзала к барабану и в нужный момент могла задержать вытравливание линя. В общем — все по полной программе.
Толян загнал гарпун в ствол пушки, к нему в полое веретено уже была вставлена чека и к ней зачален хаплинь, навинтил гранату без пороха и взрывателя. Я загнал гильзу в патронник. Закрываю затвор, ставлю на предохранитель спусковой механизм.
На полном ходу судно вышло на курсовой угол к первому ящику примерно тридцать градусов, и тут же прогремел выстрел. Линь змеей взметнул по дуге вверх, гарпун не долетел метров пять до цели и ушел под воду, оставив за собой бурун. Был бы это кит, я бы попал, а в маленький ящик, который болтает по штормовому морю как цветок в проруби, даже снайпер с качающейся палубы не попадёт.
— Право на борт — командую я и, боцман начал выбирать линь. В это время Ашуров загнал гарпун с левым линем, я снова вставил гильзу. Снова выстрел, в этот раз гарпун летит вообще «в ту степь». До ящика, который подкидывает на огромной волне далеко, зато катер с японскими моряками прямо на линии.
— Мажем Толян, прав был Томас, руки у нас из жопы растут! — сокрушенно говорю я — надо тренироваться ещё. Давай усиленный!
Снова выстрел, и в этот раз гарпун не приблизился к ящику, зато как намагниченный летит в направлении входа в бухту. Японские катера сбавляют ход и разворачиваются. Я радостно бью Толяна по плечу и оборачиваюсь на мостик, и моё лицо сразу теряет радостное выражение. На лицах всех, кто там собрался вселенская тоска и ужас. Попросив Толяна зачехлить пушку, я, держась за леера перебираюсь по переходному мостику к капитану. А в это время наш китобоец, судя по всему получивший второе дыхание, рвётся полным ходом в открытое море.
— Чего это вы? — спрашиваю я.
— Они тоже по рации передали, что у них сегодня учения и артиллерийские стрельбы… — могильным голосом сообщает мне старпом и орёт в переговорную трубку — быстрее мать вашу!
Мы все вздрагиваем от громкого шума, в ста метрах от «Энтузиаста» в море поднимается первый султан взрыва от выстрела дальнобойного морского орудия…
Глава 2
Вокруг рвались снаряды, а наш «Энтузиаст» выходил из-под огня. Гигантские столбы воды вставали вокруг вёрткого китобойца. Дед и капитан показывали всё своё мастерство, приобретённое в погонях за китами и маневрировании во время охоты. Деду пока удавалась искусно уклонялся от прямого попадания, но снаряды рвались так близко, что многочисленные осколки стучали по обшивке судна и надстройкам. Только по счастливой случайности пока никто не пострадал.
На мостике только я, капитан и рулевой, остальные укрылись. Радист, в своей радиорубке борется с помехами, пытаясь пробиться на связь с Владивостоком. Если у него не получиться, то рискуем мы своими жизнями зря… Японские артиллеристы стреляют просто замечательно, сегодня у них отличный шанс потренироваться на настоящей мишени, которая не просто болтается в море, а непрестанно маневрирует уходя из под огня. Стреляет по нам не менее трёх японских орудий. Страшно! Очень страшно! Если бы не шторм, по нам бы уже наверняка попали, а так, китобоец бросает из стороны в сторону не только из-за наших манёвров, но и из-за гигантских волн, для которых наша судно просто маленькая щепка в огромном океане. Сейчас день, и надеяться на то, что нас укроет собой ночь или туман не приходится, мы как на ладони перед японскими артиллеристами, а огнём ещё и
