Китобой 4
Гвардеец
Глава 1
Весна в Москве, почти лето. Я стоял на пороге военного госпиталя и полной грудью вдыхал густой воздух, наполненный озоном после тёплого дождя. Красота! Впереди десять дней отпуска без учета дороги, а потом опять, бороздить северные моря. Новенькая форма сидела на моём похудевшем тельце как влитая, на груди висели ордена и медали, на весеннем солнце ярко поблёскивали две звезды Героя, новенькие погоны непривычно топорщились на плечах при каждом движении, нужно будет их подшить, а то так и потерять недолго.
Закончилась моё маканье по госпиталям, бесконечные операции и мучительная реабилитация, рана на руке оказалась серьёзнее чем я предполагал, плюс ещё и то, что в госпиталь после ранения я попал только через три дня и успел заполучить инфекции и осложнения, едва без руки не остался. Но всё, когда ни будь кончается, закончилось и эта история в моей жизни, и слава Посейдону вполне благополучно. Только большой шрам на руке всегда будет мне напоминать о том, по какому краю я прошёл разминувшись со смертью.
Дождь из наград, повышений в должности и званиях осыпал всех защитников Диксона, но особо досталось главным виновникам торжества — мне и моему экипажу. Теперь я капитан второго ранга, проигнорировав одну ступень, звание мне присвоил лично Кузнецов, уже на следующий день как подтвердилось уничтожение тяжёлого немецкого крейсера, ещё через неделю я стал дважды героем, ну а когда снятая военными операторами хроника боя тяжелого крейсера и маленького буксира вышла на экраны страны и попала к союзникам, Витька Жохов проснулся знаменитым как кинозвезда и стал кавалером нескольких иностранных орденов. Награждали меня прямо в палатах госпиталей, в краткие моменты, когда я был в состоянии воспринимать окружающий мир, отходя от наркозов или болеутоляющих, так что посещения разных высокопоставленных лиц, военных атташе союзников и высшего командования флота я помню смутно, просто после каждого нового гостя, на кителе, который висел на спинке стула в моей палате, появлялась новая красивая побрякушка, что значат все эти кресты и как они называются я не знал. Навесили столько, что аж к земле тянет под тяжестью наград.
В тот день, когда немецкий экипаж подбитого крейсера сдался практически без боя, суеты было много. Требовалось организовать разоружение и охрану почти пяти сотен пленных, большинство из которых было ранено. Требовалось сделать кучу дел: наладить связь с командованием, провести спасательные работы на разбитых судах моего дивизиона и в разрушенных взрывной волной постройках порта, узнать о судьбе двух пропавших тральщиков, оказать помощь нашим раненым, похоронить убитых… Под воздействием адреналина я почти два часа провёл на ногах, решая свалившиеся на нашу голову проблемы, а потом просто рухнул без сознания и очнулся уже на транспортном судне, которое везло меня на большую землю. С тех пор о судьбе своих товарищей, разбитого крейсера и «Шторма» я узнавал только по письмам, газетным заметкам и рассказам начальства, которое считало своим долгом меня периодически навещать.
Из дивизиона, только три судна посчитали целесообразным восстановить. Два тральщика ушли на дно, приняв неравный бой во время возвращения с разведки, ещё один получил значительные повреждения силового набора, его вытащили на берег в Диксоне и возможно отремонтируют, но только после войны. Особым распоряжением Кузнецова отремонтируют и «Шторм», который пострадал больше всего, номинально он войдёт в состав моего дивизиона, став флагманом, но в боях скорее всего принимать участие не будет, командующий приказал поберечь легендарный корабль. И да, я так и остался командиром дивизиона, но только вот в должности всё-таки повышен, ибо дивизион теперь гвардейский! Теперь он будет состоять из сторожевиков, специальной постройки, которые по программе ленд-лиза передали нам союзники, бывшие рыболовные траулеры вышли из его состава, их вернули к мирной профессии, Мурманск и Архангельск остро нуждались в продовольствии и по мери пополнения флота специализированными военными кораблями, флот избавлялся от мобилизованных кораблей, в первую очередь рыболовов.
Подбитый нами карманный линкор уж отбуксировали для ремонта. Северный флот в кратчайшие сроки организовал уникальную операцию по подъёму и буксировке трофейного крейсера на судоремонтный завод, несмотря на активное противодействие немцев. Взбешённые потерей крейсера, немцы предприняли всё возможное, чтобы трофей не достался врагу, подводные лодки и авиация без перерыва терроризировали конвой, буксирующий «Адмирала Шеера», что вылилось в грандиозную морскую битву. Потери с обоих сторон были значительными, немцы потеряли несколько подводных лодок и до эскадрильи бомбардировщиков и торпедоносцев, а наши лишились эсминца и нескольких истребителей Пе-3, прикрывавших конвой с воздуха. Но всё же крейсер дошёл до места назначения и сейчас ремонтируется, сменив своё имя. Теперь он гордо называется «Диксон», в честь памятного боя в котором он был захвачен.
Мой экипаж по моей просьбе войдёт в состав дивизиона, они так и будут служить на «Шторме». Всех парней наградами не обделили, весь экипаж в полном составе получил по ордену «Ленина». Они уже побывали в отпусках, повидав родных и близких, а мне вот отпуск только предстоит.
— Тащ кап два, пора ехать! — водитель присланного за мной «Виллиса» наконец то справился с мотором, который пытался запустить «кривым стартером».
— Ну поехали, коль не шутишь — хмыкнул я, усаживаясь на переднее сидение маленького внедорожника — не встанем где ни будь? Твоя телега что-то у меня доверия не вызывает.
— Зверь машина тащ капитан! — обиделся водитель — до Берлина и обратно доедет!
— Ты меня до аэропорта вовремя довези, без поломок и остановок, а потом куда хочешь звиздуй — усомнился я в словах водилы.
— Домчу с ветерком, тащ капитан второго ранга, не извольте беспокоиться!
С ветерком, на открытой машине, не имеющей ремней и даже дуг безопасности, мне кататься не понравилось. На кочках трясло немилосердно, и я едва не вываливался из этого военного кабриолета, но шофера не одёргивал, времени действительно мало, а опаздывать на самолёт мне нельзя, шанс увидеть семью выпадает на войне не часто, так что я потерплю.
Транспортный «Ли-2» садился в аэропорту Владивостока, три дня пути с различными пересадками подошли к концу. Я с трудом потянулся, разминая затёкшее тело. Кожаный плащ, который так хорошо защищал меня от любопытных взглядов и сквозняка во время полёта, заскрипел на складках и распахнулся. Эх, пришлось мне его носить постоянно, ни смотря на тёплую погоду, я только раз допустил ошибку и на целый день застрял в Молотове. Как редкую зверушку, меня водили по предприятиям города, заставляя произносить речи. Надо же было нарваться на начальника политотдела прямо в аэропорту! Когда под вечер меня измотанного и нервного загрузили в попутный самолёт, я тут же достал плащ и больше не снимал.
— Етическая сила! Вот это да! — мой иконостас тут же привлёк к себе внимание моих попутчиков, летчиков полярной авиации, которые следовали к месту службы — очуметь!
— Ага… — зевая согласился я — полностью с тобой согласен братишка.
— Ты кто?! — летчик в звании майора смотрел на меня широко раскрытыми глазами.
— Не видишь, что ли? Моряк в кожаном пальто! Жохов маё фамилиё! — вздохнув выдал я, начинается…
— Тот самый?!
— А чё, нас много? Знаю я ещё двух Жоховых, но они, наверное, дома сейчас дрыхнут, возле мамки. Один под стол пешком ходит, а другой немного побольше должен быть, я их уже два с половиной года не видел — поделился я секретной информации обо всех знакомых мне однофамильцах.
— Ты это… Видел я как ты фрицевский крейсер уделал! Молоток! — майор от переизбытка чувств хлопнул меня по плечу.
— Да не, там не молоток, там гидравлический молот был! — подключился к разговору смутно знакомый пилот в кожаном реглане — помнишь меня?
— Лицо знакомое, а так не признал, извини — честно сознался я, и правда, где-то я видел эту рожу, уж больно хитрая.
— Ха! Сколько времени прошло, ты тогда штурманом был на вельботе, а я штурманом у Молокова! Гидросамолёт что вы буксировали помнишь?
— Ежики кудрявые, вот это встреча! — обрадовался я — да как тебя узнать то, ты тогда голый ходил, мудями тряс, а теперь в одежде, тут любой обознается!
— Было дело! — заржал мой бывший коллега — ну ты конечно и взлетел! Величина! Я ещё тогда подметил, что
