изучили вопрос досконально. Все практически идеально, Фрэнк! После боя, как обычно, поправят память, и Ковальски улетит назад.
– Прямо под пули… – ненадолго задумался Локхард, – Дэм, ты точно собираешься вернуть его?
– Естественно. А иначе? Человек не может выпасть из своей реальности бесследно. Даже мертвый. Как это будет выглядеть? Он исчез из раздевалки, а потом не вернулся? Положи еще записку: «Мы подарили ему жизнь в будущем!» Нет, Фрэнк, это вполне может породить несколько неприятных изменений, и журналюги сожрут нас с тобой на завтрак.
– Да-да… я уже сегодня слышал, что ты читал Брэдбери, – поморщился коллега и зябко передернул плечами. – Как ты вообще решился провести именно этот бой, Дэм?
– Все просто. Ты знаешь, кто такой Николас Джей Джонсон?
– Нет. Боец?
Докс поморщился.
– Мой наставник. Ник Джей Джей, вот как его называли. Промоутер, который умер восемь лет назад. Чертов белый псих научил меня всему, что знал. Подарил стремление, хватку, напор, мать его! Дата боя в этот раз неспроста не попадает на уик-энд. Сегодня «Олимп» заработает еще раз, я вытащу Николаса, а потом покажу старику в его собственный день рождения то, что оказалось для того недосягаемой мечтой. Понимаешь?
– Ник был одним из организаторов «Ядерной войны»?
– Точно, – щелкнул пальцами Дэймон. – Что не получилось у него – сделаю я. Окажу должное уважение. Знаешь, Фрэнк, я попал к Джонсону практически пацаном, и, если у нас выдавалась свободная минутка, он всегда говорил о Рике Мэдисоне и Сергее Ковальски. Старик болел этим боем, и я подарю ему мечту. Мне плевать на деньги в этот раз, веришь?
– Не верю, – хмыкнул Локхард. – Ты вбухал в рекламную кампанию больше миллиарда, и распродал все билеты. Но ладно. Как ты расскажешь наставнику о том, что умрет не только Ковальски, но и сам Джей Джей?
– Ник умер в своем доме, в восемьдесят семь лет, в окружении родных и с улыбкой на лице. Уверен, он поймет меня правильно. За такую смерть я бы отдал все деньги мира.
Локхард вывел на стол файлы с пометкой «особые».
– Забронировано VIP-место в первом ряду, Дэм. На имя Рика Мэдисона-младшего. Это, надо полагать, сын?
– Сын. Я и понятия не имел, что у Рика были дети. Узнал о нем только во время пиар-компании боя, потому что он сам вышел на связь с нашими юристами. Парень родился инвалидом, спустя несколько дней после сорвавшегося матча с Ковальски. Ужасная ирония. Сын великого Рика Мэдисона – парализованный инвалид с нарушениями в работе мозга. У него проблемы с координацией, с трудом может двигать лишь одной рукой. Жаль парня, правда. Он просил посмотреть бой из зала. Подписал все надлежащие бумаги о неразглашении. Его единственный шанс увидеть отца вживую.
– Единственный? Рик бросил сына?
– Мэдисон пустил себе пулю в лоб практически сразу после сорвавшегося боя. Судя по тому, что поведал мне Рик-младший, мать объясняла это тем, что парень увидел, какой сын у него родился. Нервы не выдержали. Только представь. Мэдисону было всего двадцать два. Сколько еще раз он мог стать отцом, Фрэнк?
– Сын выглядит очень старым. Старше тебя, – Локхард изучал фото.
– Во-первых, он инвалид. Я не припомню, чтобы они выглядели лучше здоровых людей. Во-вторых, уровень нашего с ним дохода сильно отличается. Думаешь, я бы выглядел лучше, окажись на его месте?
– У него протез, Дэм. Где инвалид мог потерять руку?
– Понятия не имею. Да и какая разница? Рику и так досталось.
– Скажи еще, что тебя волнует его судьба, а не скандал в СМИ, если ты откажешь инвалиду, – фыркнул Локхард.
Дэймон попытался изобразить укоризненный взгляд.
– Фрэнк, кем бы я был, если бы не показал ему отца?
– Парнем, который проводит бой между мертвецами, – сказал Локхард и почувствовал холодок, пробежавший по коже.
Докс заметил, как поежился приятель, и с удивлением понял, что и ему самому становится немного не по себе.
Но не проронил об этом ни слова.
– Пойдем, Фрэнк, – сказал он, поднимаясь из кресла. – Пора зарабатывать все деньги мира!
***
– Как он? – Докс настороженно покосился на капсулу, в которой покоился седой белый мужчина восьмидесяти двух лет. – Я ведь ничего в этом не смыслю, но все хорошо?
– Да, сэр, все в порядке, – кивнул медицинский техник. – Процесс транспортации прошел успешно, и мистер Джей Джонсон сейчас находится в нормальном состоянии. Сердцебиение…
– Достаточно. Он в порядке, и я очень рад. Не утруждай меня техническими вопросами, ладно? – Докс поморщился. – Каждый делает свою работу, э… – он посмотрел на бейдж, – Билл. Я просто… ладно, закончим на этом. Свяжись со мной, когда произведете разморозку.
Дэймон сделал несколько шагов влево и остановился перед следующей капсулой. Внутри лежал мертвец. Сергей Ковальски уже был одет для боя, даже кисти перебинтованы, как и полагается боксеру.
– Его команда в соседней комнате. Все десять человек, сэр. Еще спят. Мэдисон и его парни этажом ниже.
– Самый большой обман века, – Дэймон почесал подбородок. – Мы уверены в том, что все пройдет как по маслу? Они не заподозрят подвоха?
– Мы лучшие в своем деле, – ответил Билл.
– Да. Так и есть, – согласился Докс и двинулся в сторону лифта. – Готовьте их к пробуждению через час после Ника!
***
В то время, как весь мир готовился к беспрецедентному событию в мире бокса, Рик Мэдисон-младший оказался единственным человеком, жаждущим вовсе не зрелищ.
Только крови.
Он готовился к сегодняшнему дню больше тридцати лет, проведенных в инвалидном кресле, не в силах пошевелить ничем кроме правой руки…
Которую пришлось ампутировать примерно полгода назад заменив, пусть и высокотехнологичным, но протезом. Отрезать последний по-настоящему живой кусок от и без того изувеченного тела, чтобы не загнивать в проклятом кресле – такого выбора врагу не пожелаешь.
Но Рик-младший знал, что это – его единственный шанс.
Мужчина посмотрел на старую фотографию, сделанную на пресс-конференции. На экране с неприкрытой ненавистью на лице буравили друг друга взглядами Мэдисон и Ковальски.
«Будь проклят день, когда ты согласился на гребаный бой!» – в сердцах подумал Рик-младший и закашлялся.
Слюна попала на густую бороду, под которой он прятал перекошенное лицо. Несколько секунд ушло на то, чтобы смахнуть плевок при помощи протеза, к которому Рик никак не мог привыкнуть. Парень зацепил механическим пальцем старую рану, и нахлынула боль – психосоматическая, как сказал бы осматривавший инвалида врач. Это ни капли не успокаивало, лишь означало, что избавиться от нее можно только рубанув топором по шее.
Ругаясь, Рик-младший с трудом натянул на голову капюшон толстовки и покатил в своем кресле к
