поглядывает на ребятишек. Сашка и Пашка, хоть страх и сковал их по рукам и ногам, пропели всю молитву до конца и нигде не сбились.
— Молодцы, — похвалил Сыромолотов. Голос у него густой, низкий. Подошел к столу, взял хрустальный графин в форме вздыбленного медведя, вытащил из головы зверя пробку, налил в три рюмки анисовой: одну себе, а две пододвинул ребятам. Братья попятились, таращат испуганные глаза на хозяина.
— С праздником рождеством Христовым, — подмигнул Егор Саввич. — Чего робеете? Отказываться вам никак нельзя. За шиворот вылью, ежели не выпьете. Ну!
Худые ручонки неуверенно потянулись к рюмкам, поднесли их к губам и под грозным взглядом старшего конюха опрокинули водку в рот. Оба закашлялись, покраснели, глаза на лоб, а на глазах слезы, как горошины. Сыромолотов засмеялся.
— Привыкайте, мужики. Без водки русский человек жить не может, — и свою рюмку осушил одним глотком. — Да бросьте шапки-то, сюда, к столу идите. Яков, дай-ка водицы им.
Егор Саввич усадил мальцов в бархатные кресла, на тарелки положил всякой снеди.
— Еще по одной, — сказал и опять хрустального медведя за бока. Ребята смотрели на него со страхом.
— Или перцовочки испробуем? Знатная у меня перцовочка есть: хватишь рюмку, в горле целую неделю огнем палит.
— Мы бы не стали, Егор Саввич, — запинаясь, выдавил Пашка, — с нас довольно. Премного благодарны за угощение.
— Не сметь отказываться. Пейте да ешьте, коли угощаю.
И эти рюмки осушили ребята, сидят ни живы ни мертвы. А Сыромолотов смеется раскатисто, на всю горницу, так, что звенят чашки на столе. Накормил близнецов до отвала, дал по большому кульку со сластями.
— Знайте Сыромолотова.
Ничего не видели перед собой Сашка и Пашка, ничего не соображали, не могли подняться с кресел.
— Яков, отведи мужиков.
Как до своей избы добрались — не помнили братья Ильины. Глафира увидала их, ахнула: вот тебе и наславились.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Лет тридцать назад, крепким и сильным деревенским парнем пришел Егор Сыромолотов на заработки в степной торговый город. Через этот город проходили дороги на Екатеринбург и Тобольск, на Златогорск и Петербург. Обошел гостиные ряды, потолкался среди народа — день был базарный, — прислушиваясь к разноязыкому говору, подивился на невиданных раньше верблюдов, а к вечеру забрел на постоялый двор. Вот с этого постоялого двора и началась его новая жизнь. Сначала нанялся в конюхи — работа знакомая каждому крестьянину, потом стал кучером. Услужливый и неглупый парень сумел быстро снискать расположение хозяина. Через год хозяин уже посылал Егора в дальние поездки и доверял кое-какие дела. Сыромолотов ездил исправно, в делах был аккуратен, отчитывался до копейки, и хозяин оставался доволен.
Однажды, после одной такой дальней поездки, Егор заявил хозяину:
— Будет, Спиридон Митрич. Ухожу от тебя. Спину перед тобой гнуть во как надоело, — и большим пальцем провел по горлу.
Хозяин постоялого двора чуть не выронил блюдце, из которого шумно тянул крепко заваренный чай. Дивясь неслыханной дерзости работника, он все же укротил вспыхнувший гнев и спокойно полюбопытствовал:
— Что так, Егорушка? Али недоволен чем?
— Всем доволен и за ласку, за науку благодарен. А только будет, поробил.
— Так… — Спиридон Митрич поставил блюдце, отодвинул чашку. — Так… Смотрю я на тебя, Егор, и одного в толк не возьму: когда ты успел подлецом-то стать?
Черные глаза Сыромолотова вспыхнули недобрым огнем, пальцы сжались в кулаки: ударит такой кувалдой — и дух вон.
— С кем поведешься, от того и наберешься.
Спиридон Митрич потемнел лицом, но опять сдержал себя. Худой мир лучше доброй ссоры, а Егор знал такое, чего лишним людям лучше бы и не знать. Доверял ему хозяин много, со временем хотел сделать своим помощником, а вон как вышло: просчитался, не разглядел вовремя, кого пригрел.
— Видать, задумал что-то, Егорушка?
— Был Егорушка, а теперь Егор Саввич. Так и запомни, Спиридон Митрич. Свое дело хочу открыть.
— Дело? Ну-ну… В добрый час, Егор Саввич.
Неизвестно откуда у Сыромолотова появились деньги, и немалые. Он стал торговать скобяным товаром, потихоньку скупал пушнину у охотников и выгодно сбывал ее на Ирбитской ярмарке. Пошли недобрые слухи: деньги-де у Егорки не чистые, будто в последнюю свою поездку убил он проезжего купца и ограбил. Сыромолотов быстро приглушил вредные слухи: кого надо задобрил, а кого и припугнул.
Набрав силу, Егор Саввич бросил возню с пушниной, построил винокуренный завод и открыл кабаки в окрестных селах и заводах. В малый срок задавил мелких конкурентов и стал богатеть. Незадолго до войны с немцами перебрался в уездный город, купил там дом в два этажа, завел выездных лошадей, нанял прислугу и стал водить компанию с большими людьми. Его хлебом-солью не гнушалось и горное начальство. А Егор Саввич уже посматривал на соседние прииски. Начальство догадывалось: Сыромолотов богатеет не только от винной торговли, скупает у хищников золото, — но смотрело на это сквозь пальцы. К тому же и ловок был виноторговец, прицепиться не к чему.
А Егор Саввич, чувствуя свою силу и поддержку со стороны власть имущих, все чаще поговаривал о том, чтобы сменить винную торговлю на дело покрупнее.
— Не христианское это занятие — проклятым зельем торговать, — признавался он в минуты мнимого откровения близким знакомым. — Никогда у меня к нему душа не лежала. Вот золото — иной коленкор. Одно слово — благородный металл. Возле золота и человек благородство принимает. А у меня сын растет. Неужто и ему водкой торговать? Должон я о нем думать? Яков, поди сюда. Яшка, где ты запропастился? Долго мне ждать?
В комнату, где сидели гости, робко входил нескладный светловолосый мальчик в голубой атласной косоворотке, перехваченной крученым шелковым пояском, в черных бархатных шароварах и красных сафьяновых сапожках. Исподлобья смотрел на отца и его друзей.
— Хочешь вином торговать, Яков?
— Не… не хочу.
— А золотишко добывать?
— Не… не хочу.
— Так чего же ты хочешь?
— Книжки читать охота. Учиться хочу. Пошлите в гимназию, тятенька.
— Ха-ха-ха! Книжки читать! Видали дурака? Пошел вон!
Мальчик быстро исчезал, а гости Сыромолотова от души смеялись: и над хозяином, и над его сыном. За дверью Яков смахивал навернувшиеся на глаза слезы, высовывал язык и зло шептал:
— Сами дураки. Сами.
— Зря вы так, Егор Саввич, пошлите его учиться, — советовал кто-нибудь из гостей. — Грамотные люди России нужны.
Сыромолотов хмурился. Он и сам понимал: пора сына отдавать в гимназию, будет потом верным помощником в большом деле.
Все планы Сыромолотова спутала революция. Срочно пришлось бросить и лавки, и дом и бежать вместе с женой и сыном. Через несколько лет он появился уже в Зареченске, купил пустовавший дом
