из завсегдатаев тут же завопил:
– Глядите, никак это гроза медведей вернулся.
Все обернулись, послышались смешки, переходящие в дружный хохот. Не обращая внимания на насмешки, Дилль важно прошествовал к стойке и небрежно сказал хозяйке таверны:
– Мамочка, налей-ка мне кружку твоего лучшего тёмного пива. И, пожалуй, большую тарелку жареной свинины с овощами.
Хозяйка таверны, дородная Августина, которую все звали мамочкой, уперев руки в бока, подозрительно уставилась на рыжего прохвоста.
– Дилль, ты мне должен уже за три вечера, а вчерашний оплатил только наполовину.
– Вот, держи, – Дилль положил ей в ладонь десяток медных грошей. – Остальное отдам после.
– Когда? – уже не так сердито спросила мамочка.
– Как только продаст шкуру неубитого медведя! – крикнул кто-то, и на Дилля посыпались новые насмешки.
Он не спеша обернулся и нарочито небрежно сказал:
– Шкуру, но только не какого-то занюханного медведя, а настоящего дракона.
Несколько мгновений царила полная тишина, а потом таверна взорвалась бурей воплей.
– Оп-па, новая байка. Давай, рассказывай.
– Дилль, куда медведя подевал? Дракону скормил?
– А рыжий-то наш, оказывается, драконоборец.
Дилль с высокомерным видом слушал выкрики, потом, выбрав момент затишья, сказал:
– Хотите – верьте, хотите – нет, но только я завалил огромного огнедышащего дракона вот этими самыми руками. Я оставил его у дороги на Моховую падь на том самом месте, где у нас произошла битва. Там, между прочим, все деревья изломаны.
После этих слов некоторые из присутствующих от смеха попадали на грязный пол таверны. Те, кто усидел на скамьях, держались за животы, стонали и кудахтали. Даже мамочка, обычно почти серьёзно воспринимавшая россказни рыжего плута, утирала выступившие от смеха слёзы.
Дилль невозмутимо ждал, когда закончится всеобщая истерия, а потом сунул руку в суму, что была перекинута у него через плечо, и вынул большой и зелёный комок, при ближайшем рассмотрении оказавшийся листьями лопуха. Он осторожно развернул лопухи и, достав что-то длинное и изогнутое, швырнул его на один из столов.
– Хотели доказательств? Что скажете на это?
Тяжёлый драконий коготь снёс деревянную кружку и перевернул тарелку с остатками жареного мяса. Сидевший за столом водовоз по кличке Водяной вылупил глаза на иссиня-чёрный предмет, с одного конца которого всё ещё сочилась едкая сукровица. Постепенно один за другим завсегдатаи "Кухарки и петуха" начали собираться у стола Водяного, за ними подтянулись прислужники и сама "мамочка".
– Что это? – спросил Водяной.
– Коготь с передней лапы дракона, с которым я бился, – как можно небрежнее ответил Дилль. – И которого, конечно, убил. Башку ящерицы, как понимаете, приволочь не смог – ибо слишком она велика, а вот эту костяшку – пожалуйста.
Люди не сводили глаз со страшного изогнутого когтя, длиной почти в локоть.
– Если он не врёт, и это действительно коготь, то какой же величины должен быть дракон?
– Да, перестаньте, рыжий где-то нашёл эту штуку и приволок сюда, чтобы оправдаться за то, что побоялся убить медведя-людоеда! – возмутился скорняк Явиг. – Он просто в очередной раз выдумал историю.
– Явиг, я прощаю твоё невежество, – высокомерно заявил Дилль. – Чтобы убедиться в моей правоте, предлагаю завтра же с утра отправиться по дороге в Моховую падь на место схватки. Там вы собственными глазами и увидите убитого мной дракона.
– Да врёт он, не слушайте его! – завопил Явиг, но собравшиеся не стали слушать как раз таки его самого.
На Дилля посыпался град расспросов.
– Давай, не томи, рассказывай.
– А какой был этот дракон?
– Как ты одолел такую громадину?
– Он, вправду, плевался огнём?
Дилль поискал взглядом Августину.
– Мамочка, где моё тёмное пиво? После этой ужасной битвы у меня в горле пересохло.
Большая кружка пива была принесена мгновенно. Дилль не спеша отпил несколько глотков и сказал:
– Дело, значит, было так…
*****
С того памятного дня прошло больше трёх месяцев, и на замёрзшую землю уже падали первые снежинки. Дилль, одетый в новенький полушубок, который его упросил принять в дар скорняк Явиг, важно шествовал по тесным улочкам Тригорода. Встречные мужчины раскланивались с ним, а дамы кидали на парня лукавые многозначительные взгляды. Дилль в полном сознании собственной значимости небрежно кивал мужчинам и ласково улыбался женщинам. Особенно симпатичным.
Стражники у малых городских ворот взяли на караул, когда Дилль вышел из стен Тригорода и направился к "Кухарке и петуху". Таверна и раньше была излюбленным местом Дилля, а в последние пару месяцев он оттуда практически не вылезал, потому что мамочка Августина сочла за честь бесплатно кормить и поить героя-драконоборца. Впрочем, Дилль прекрасно понимал, что хозяйка в накладе не остаётся – стоило ему появиться в "Кухарке и петухе", как в таверну набивалось народа больше, чем мог вместить небольшой зал. И хотя уже все в Тригороде знали историю эпической битвы, всё равно каждый день в таверну приходили желающие лично послушать великого героя.
Едва Дилль появился на пороге "Кухарки и петуха", как послышался вопль слуги:
– Дорогу господину Диллитону!
Он прошествовал к длинному столу и уселся в кресло, которое мамочка поставила специально для него. Около кресла на стене красовались три когтя дракона – их хозяйка выпросила у городской управы, которой Дилль продал убитого ящера. Августина с превеликим удовольствием повесила бы и ещё какую-нибудь "драконятину", но тушу быстренько раскупили по кусочкам жители Тригорода – в первую очередь владельцы чародейских лавок, а засушенная голова дракона теперь красовалась на высоком столбе, вбитом посреди главной городской площади. Поговаривали даже, что рядом собираются воздвигнуть памятник почётному гражданину – Диллитону Тригородскому, но пока дальше слухов дело не шло.
Люди, собравшиеся в "Кухарке и петухе", тактично подождали, пока герой закусит, а потом начали собираться вокруг его стола. Дилль, прекрасно понимая, чего от него ждут, тем не менее, не раскрывал рта до первого вопроса.
– Господин Диллитон, – робко обратилась к нему какая-то крестьянка, – а правда, что вы голыми руками убили дракона?
– Само собой, милочка, – снисходительно улыбнулся Дилль. – Не совсем, конечно, голыми руками. Я его долго выслеживал. Видел, как он разорвал на части пойманного бизонобыка и сжевал его так же быстро, как я этот кусок пирога.
С этими словами Дилль затолкал в рот кусок капустного пирога, но поперхнулся и закашлялся. Кто-то заботливо похлопал героя по спине, и Дилль, с выпученными глазами приложился к кружке.
– Так вот, я вышел в чисто поле и
