изменилось. Том стал нас избегать. Пропадать из дома на целые сутки. Заявляться пьяным. В итоге нам пришлось отобрать у него машину. Мы думали, что в школу он ездит с друзьями. Но недавно разразился скандал. Нам позвонили из школы. Они сказали, что Том прогуливал занятия, не пришел на несколько важных тестов. У него резко упал средний балл. В конце концов он подрался с одноклассником. Его могли отстранить от занятий! И тогда его заявки в колледжи были бы отклонены. В конце концов у нас состоялся очень тяжелый разговор, но мы смогли прийти к взаимопониманию. Том извинился перед одноклассником, в школе решили пойти ему навстречу и разрешили пересдать пропущенные тесты. Он должен был каждый день являться на занятия и оставаться после уроков, чтобы наверстать программу. А я в обед звонила в администрацию, чтобы убедиться, что он присутствовал в школе.
Хорошо, что в этот момент я склонился над блокнотом, чтобы стенографировать показания миссис Химмельберг, и она не заметила, как высоко взлетели у меня брови. Мама, которая каждый день звонит в школу, дабы убедиться, что дитя ходит на уроки — не лучший стимул гармоничных семейных отношений.
— А сегодня я даже позвонить не успела, — продолжала она. — Том как раз должен был пересдать один из пропущенных тестов. Но уже через час мне перезвонили из школы и спросили, почему он не явился. Директор сам за него очень переживает, потому что Том всегда был одним из лучших учеников. Мне пришлось соврать, — последнее слово она произнесла с таким усилием, что казалось у нее разъедутся лицевые кости, которые она в последний момент удержала усилием мышц. — Я сказала, что он серьезно заболел, и все утро был жар. Мне снова удалось уговорить их дать ему отсрочку. Потом я сидела и ждала. Ждала, когда он вернется, и объяснит мне, почему не пришел на экзамен. Или хотя бы позвонит. Но вот прошло полдня, а он так и не появился. Он же понимает, что это его последний шанс! Я не могу просто так сидеть и ждать и не знать, что происходит, понимаете? Я должна что-то делать.
С одной стороны, миссис Химмельберг определенно вела себя неадекватно для матери подростка. С другой стороны, и в поведении юноши было много тревожного. У всего этого могло быть и вполне безобидное объяснение, но я знал и несколько таких бунтов выпускного года, которые закончились очень трагически. Этого я не стал ей говорить.
— Вы знаете кого-нибудь, с кем Том мог бы поделиться своими планами? — спросил я.
— Да. Его подружка. Лекси, — она выплюнула имя так, что у нее кости под кожей лица снова заходили ходуном. — Живет в паре кварталов от нас. Они переехали год назад. Ее мать как-то связана с Голливудом. Не знаю, почему они решили жить здесь. Они даже устраивали вечеринки, что у нас не принято. Там была громкая музыка, полуголые актрисы и наливали алкоголь, если не что похуже. Том туда ходил и выпивал вместе со всеми. Я не люблю скандалов, но в тот раз не сдержалась и пошла поговорить с родителями Лекси, чтобы больше такого не было. Ее мать меня даже слушать не стала, только рассмеялась. Поэтому я к ним больше не пойду. Даже если они что-то и знают про Тома, мне они не скажут.
Что ж, в здравом уме ей не откажешь. Я записал адрес Лекси и захлопнул блокнот.
— У вас есть недавний снимок Тома?
— Конечно, — она подошла к каминной полке, и взяла фотографию, уже предварительно вынутую из рамки. Я лишний раз убедился, что эта женщина действительно любит все держать под контролем. Со снимка на меня смотрел симпатичный, даже красивый светловолосый юноша в футболке теннисного клуба. Над головой он вскинул ракетку и счастливо улыбался в камеру.
— Снимок сделан в прошлом году, когда Том победил в благотворительном турнире графства, — вздохнула Эдит.
Осталось решить только последний вопрос.
— Миссис Химмельберг, я беру пятьдесят долларов в день плюс расходы. Пока что я не вижу, какие могут быть расходы, кроме как на бензин. Поэтому я бы хотел получить задаток, скажем, долларов шестьдесят. Если к завтрашнему дню я найду Тома или он явится сам, я вычту свой гонорар и то, что потратил, а остальное верну вам.
Она, не раздумывая, кивнула и исчезла в глубине дома, откуда вскоре вернулась, зажав в руке три хрустящие двадцатки.
— Вы, конечно, будете записывать все свои расходы, Стин, — сурово сказала Эдит.
Я убрал деньги в бумажник, но ее поведение меня удивило. Не так часто домохозяйки расплачиваются со мной наличными. Она быстро поняла причину моего изумления и, что еще более странно, впервые за весь наш разговор, смутилась.
— У меня к вам будет одна небольшая просьба, — неуверенно заговорила женщина. — Дело в том, что мой муж Генри не очень здоров. Два года назад у него был инфаркт. Врач сказал, его ни в коем случае нельзя волновать. Я пока не говорила ему, ни что Том пропал, ни что я наняла вас. И не хочу говорить. Если Том быстро вернется, он может и не заметить. Сейчас Генри в городе, в своей лаборатории, у него много работы. Если вы найдете Тома, то позвоните мне, я постараюсь быстро подойти к телефону. И сама подготовлю Генри. Просто верните сына домой.
Я взглянул на Эдит Химмельберг в возросшим интересом. Безусловно, она очень беспокоилась из-за пропажи сына, но всю нашу беседу ее речь напоминала жалобы дрессировщика, расстроенного побегом самого сообразительного пуделя. Когда же она заговорила о муже, я впервые услышал в ее голосе искреннею нежность.
Глава 3
Следуя объяснениям миссис Химмельберг, я легко нашел дом Лекси. Ворота здесь тоже были нараспашку, как и во многих владениях Пэриса. Очевидно, местные жители не опасались чужаков и грабителей и не хотели закрываться от соседей.
Участок был значительно больше. Сразу за воротами я увидел гараж на несколько машин, над которым находилась квартира, очевидно, шофера. За гаражом была стоянка, где я и оставил «форд», а затем, пройдя через сад по живописной аллее, обнаружил современный двухэтажный особняк с огромной террасой, огибающей весь периметр дома. Звонить пришлось довольно долго, пока, наконец, дверь не распахнула мексиканская служанка с пестрым платком на голове. Она даже не взглянула на мою визитку, а только молча махнула рукой куда-то влево, а сама галопом умчалась в противоположную сторону вглубь дома, откуда валил дым и доносились аппетитные запахи.
Я осторожно вошел,
