Поворов. — Послать лучший корабль империи за пару тысяч миль от родных берегов, да еще сквозь галионы саксонцев в проливе! И это в то время, когда флот Рокан-баши еще достаточно силен! О чем думают в Адмиралтействе?!
Кочетов качнулся, достал из кармана брюк белоснежный платок, промокнул им лоб и шею.
— В Адмиралтействе сейчас перестановки, Павел Сергеевич. Адмирал Гюнвальд отстранен от командования флотом империи и посажен под домашний арест. Адмиралтейство временно возглавляет адмирал Алексеев.
Поворов удивился.
— Вот как?! Почему не вы?
Адмирал усмехнулся, продолжая смотреть на набережную:
— Алексеев — прекрасный стратег, к тому же, он постоянно твердил, что засилье иностранцев в наших штабах губительно для Отечества. И я с ним согласен, но… я всегда молчал.
Кочетов вздохнул.
— Наш молодой Император Николай приближает к себе людей решительных, смелых и жестких. И адмирал Алексеев самый подходящий человек, способный привести в порядок наш флот. К тому же, с его подачи, император велел построить еще два новых фрегата на нашей верфи, и известил меня об этом в депеше, которую я получил утром. И попросил лично проконтролировать прибытие новейших пушек для этих кораблей. Только, Павел Сергеевич, голубчик… никому ни слова об этом.
— Господин адмирал! — воскликнул капитан, хватаясь за карандаш. — Мне в голову пришла сумасшедшая мысль! Посмотрите!
Кочетов знал Поворова не первый год. Капитал ходил с адмиралом в походы, будучи еще молодым мичманом, когда будущий адмирал в звании капитана второго ранга командовал корветом береговой охраны Южного флота империи. Кочетов уже тогда присмотрелся к офицеру, и неоднократно побывав с ним в боях, понял, что из Поворова получится думающий и отважный командир. И когда был построен фрегат «Императрица Анна», не сомневаясь, поставил капитана его командором. Лучшего, по мнению адмирала, тогда на Южном флоте не было.
— Так-с, — улыбнулся Кочетов, подходя к столу. — И что вы придумали, Павел Сергеевич?!
— Вот здесь, — капитан ткнул карандашом в карту, — войска Рокан-баши собираются для удара по гренадерам Мамонтова. Они буквально скучковались на береговой полосе! Если «Императрица Анна» выйдет в поход сегодня, то завтра к утру фрегат будет стоять в мили от этого участка.
Поворов решительно нарисовал жирный круг на карте.
— Глубина моря позволяет зайти туда фрегату. Мы открываем огонь по прибрежной полосе. Через полдня Рокан-баши будет известно, что его войска под обстрелом, и он попросит союзников направить туда мощную эскадру. От входа в пролив до этого места где-то сутки хода при хорошем ветре. Пойдут они двумя колоннами, огибая отмель — как пить дать! Для этого им понадобиться двадцать галионов, не меньше. Остатки флота баши сейчас в Алке, и они не успеют, да и тягаться с «Императрицей Анной» им не пристало. А захватить наш фрегат для саксонцев, я думаю — первейшее дело!
— И что?! — нетерпеливо перебил адмирал.
— Мы ставим пушки на позициях Мамонтова и разворачиваем их в море. Конечно, замаскируем. Они будут бить вот по этой колонне галионов, что пойдет справа от отмели. А фрегат, в это время, огнем мортир будет держать левую колонну. И когда мы береговой артиллерией потреплем правую колонну, то фрегат, совершив маневр, пойдет сквозь неё в открытое море! Остальные галионы не будут его преследовать, чтобы не попасть под береговой обстрел. А огибать отмель — значит потерять уйму времени.
Капитан торжествующе выпрямился.
— Двадцать галионов, господин адмирал! Двадцать! Это существенно повысит шансы «Императрицы Анны» прорваться через пролив в океан!
Адмирал напряженно думал.
— А что?! Разгром войск Рокан-баши совершенно не на руку саксонцам — они на него слишком много поставили. Думаю, план хорош! Надо срочно известить генерала Мамонтова и пригласить его на координацию.
— Вестовой! — немедленно позвал Поворов.
Но вместо матроса в кают-компанию зашел вахтенный офицер.
— В чем дело, лейтенант?!
— Прошу прощения, командор. Береговой патруль доставил на фрегат двух матросов абордажной команды, и еще двух… Один, в чине гардемарина едва стоит на ногах, а чин второго я даже не знаю! Но их предписания скрыты за личной печатью его императорского величества.
Поворов с удивлением повернулся к адмиралу.
— Э… Подождите за дверью, лейтенант, — проговорил Кочетов.
Вахтенный офицер спешно вышел из кают-компании.
— Тут вот какое дело, Павел Сергеевич, — адмирал потер лоб указательным пальцем. — Император также уведомил меня в депеше, что он посылает в экспедицию двух доверенных людей. Его величество весьма настаивал на их присутствии в походе.
Поворов задумчиво помолчал, потом подошел к двери, приоткрыл её.
— Пригласите задержанных, — сказал он и вернулся к столу.
Штабс-капитан с молодцеватыми усами ввел в кают-компанию странную парочку: человек в плаще с капюшоном поддерживал еле стоящего на ногах молодого гардемарина.
— Господин адмирал, — козырнул штабс-капитан с ненавистью поглядывая на гардемарина. — Я проверил полномочия этих людей. Подтверждаю, что они присланы Его Величеством для выполнения особых поручений в походе.
— Спасибо, сударь, — кивнул Кочетов. — Я не сомневался, что вы их встретите.
— Разрешите вернуться в столицу, если я больше не нужен. И что мне доложить императору?
— Доложите, что фрегат выйдет в поход завтра. И желаю вам скорейшего возвращения в столицу.
Штабс-капитан отдал честь и вышел.
— А что происходит?! — спросил Поворов, когда за начальником патруля закрылась дверь. — И кто все эти люди?!
— Старший майор департамента особых поручений при Генеральном штабе Глазьев Федор Аркадьевич, — представился незнакомец в плаще, роняя гардемарина на стул около комода. — Откомандирован бомбардом на фрегат «Императрица Анна».
— Старший майор?!. Бомбардом?.. Что за бред?!
— Не бред, Павел Сергеевич, — возразил Кочетов. — Раз личный флигель-адъютант императора прислан для подтверждения полномочий.
Поворов поджал губы: ему присылают на корабль черт знает кого, а он должен молчать?!
— Командор, не нервничайте, — Глазьев неторопливо снял плащ, и алмазы на высшем знаке мастера войны грозно сверкнули. — Даю слово, сударь, что не буду вмешиваться в командование операцией. Вы делайте своё дело, а я буду делать своё.
Поворов немало слышал о мастерах войны. Эти люди были скрыты за ореолом таинственности и, ходили слухи, обладали дьявольским чутьем на поле боя, предугадывая маневры противника. Еще говорили, будто они могут входить в состояние транса во время боя и тогда превращались в жестоких убийц, расчетливо оставляя за собой горы трупов врага. Конечно, все это было преувеличением, но если посмотреть, то перед Поворовым стоял живой человек с высшим знаком отличия мастера войны.
— Согласен, сударь, — пробурчал командор под одобрительным взглядом адмирала. — Но объясните нам, — он пальцем указал на тело, бесчувственно храпящее на стуле. — Кто это?!
Глазьев насмешливо выгнул бровь, посмотрев на молодого человека:
— Господа! Позвольте представить — младший адепт императорского двора Академии Наук, гардемарин Величинский.
И будто в
