И тут книжный шкаф около камина повернулся, открыв проход.
Гарри протер глаза.
— Что за черт? — сказал Эрроу.
Гарри, конечно, знал, что все приличные дома имеют потайные коридоры, но не представлял, что таковой имеется в его собственном клубе.
Из темного коридора выступила пышногрудая особа со свечой в руке. Ее тронутые сединой локоны прикрывал кружевной платочек, а полная фигура была облачена в темно-синее платье.
Поставив свечу на каминную полку, дама повернулась к мужчинам и присела в реверансе.
— Женщина… — медленно произнес Ламли.
Учитывая, что дамы не допускались в клуб, Гарри не мог упрекнуть виконта за констатацию столь очевидного факта. Но прежде чем он успел открыть рот, из прохода появился коренастый мужчина с веселой усмешкой на лице и бутылкой дешевого джина в руке.
— Мне это снится, — сказал Ламли, тряхнув головой.
— Отнюдь, — заявил вновь прибывший. — Вам это определенно не снится, виконт.
Он похлопал себя по животу, отхлебнул из бутылки и вытер рукавом губы.
А затем покачнулся.
— Ого! — хмыкнул он, когда женщина подхватила его под локоть.
— Вы не на танцах, ваше высочёство, — хихикнула она, забрав у него бутылку.
Не успела она поставить бутылку на боковой столик, как все мужчины вскочили на ноги, кроме Рея, безмятежно почивавшего на полу.
— Ваше королевское высочество! — воскликнул Эрроу, отдав честь. — Капитан Стивен Эрроу, к вашим услугам.
Принц-регент собственной персоной! Гарри отвесил почтительный поклон.
Принни потер подбородок.
— Да, это я, — заявил он. — Мы с моей прелестной спутницей направлялись в потайную спальню…
В клубе имеется потайная спальня?
Гарри и Ламли обменялись потрясенными взглядами. Максвелл прошелся взглядом по книжным полкам. Эрроу продолжал стоять навытяжку.
— Капитан Эрроу, — сказал Принни со смешком. — Вольно. Я не могу думать, когда вы выглядите так, словно ждете приказа открыть огонь по испанскому флоту.
Плечи Эрроу обмякли, Ламли усмехнулся, а Максвелл затянулся сигарой. Принц-регент, хоть в подпитии, явно пребывал в отличном настроении.
— Как я уже сказал, — продолжил он, — мы с Лизой проходили мимо и не могли не подслушать ваш разговор, джентльмены. — Он открыл табакерку и сделал понюшку, прежде чем убрать ее в карман. — И я шокирован тем, что происходит. Вряд ли империи пойдет на пользу, что ее лучшие представители пребывают в унынии. — Он устремил взгляд на Гарри: — Это относится и к вам, молодой человек. Несмотря на то что я слышал о ваших шашнях с женой командира, когда ваше подразделение подверглось нападению, вы не можете быть совсем пропащим, имея такого отца, как герцог Маллон.
Гарри ощутил стеснение в груди.
— Спасибо, ваше высочество, — выдавил он.
Принни обвел всех молодых людей оценивающим взглядом.
— Мы должны это исправить. Вам нужна гарантия, что вы сможете избежать брачных оков. И не просто гарантия. — Он просветлел, подняв кверху палец. — А несокрушимая уверенность!
— О да! — Лиза восторженно захлопала.
— Нужно исключить всякую возможность, — продолжил Принни, — чтобы хитрые мамаши, глупые дебютантки и коварные интриганы отравляли холостяку жизнь, лишая его драгоценной фривольности. Есть у кого-нибудь перо и бумага?
Ни у кого не было. Гарри гадал, что у Принни на уме.
За окном прогромыхала карета, из-за двери доносились обычные звуки клубной жизни: голоса и звон столовых приборов. Жизнь текла, как обычно, не считая этой комнаты. Гарри сожалел, что не может поговорить с друзьями, но никто из них не осмеливался отвести взгляд от принца-регента.
Принни указал подбородком на Эрроу:
— Капитан, позаботьтесь о письменных принадлежностях. Мне нужно подготовить указ. Прямо сейчас.
Капитан Эрроу отдал честь:
— Слушаюсь, ваше высочество.
Не прошло и минуты, как он вернулся с пером и бумагой и йручил их Лизе с галантным поклоном. Та уселась за стол и приготовилась записывать.
— Я готова, ваше высочество, — сказала она.
Принни поправил свой галстук.
— Указом принца-регента, — продиктовал он, — объявляется, что начиная с 1816 года пари беспутных холостяков будет разыгрываться в первую неделю августа. Состав участников и условия будут утверждаться лично принцем-регентом.
Гарри напрягся. Ничего ему так не хотелось, как встать и уйти.
Лиза закончила писать и подняла глаза, держа перо наготове.
— Победителю, — продолжил Принни, — предоставляется год свободы от испытаний, горестей и, хм, радостей брака. И других малоприятных событий, связанных с обретением жены. — Его глаза хитро блеснули. — Его нельзя принуждать к посещению нудных балов в «Олмаке». — Он помедлил, усмехнувшись. — Впрочем, если он пожелает познакомиться с последним выводком дебютанток, дамы-патронессы не вправе ему отказать.
Губы Лизы, яростно скрипевшей пером по бумаге, изогнулись в улыбке.
— И совершенно недопустимо, — Принни грозно сверкнул глазами, — чтобы родственники молодых особ или мошенники, жаждущие наживы, завлекали его в брачные ловушки.
Все джентльмены как по команде устремили взгляд на Рея, похрапывавшего на ковре.
— К сожалению, для него уже слишком поздно, — промолвил Принни.
Лиза сочувственно склонила голову.
Принни взялся за лацканы своего фрака, расправил плечи и возобновил свою речь:
— Те, кто воспрепятствует желанию принца-регента защитить хотя бы одного из его холостых подданных от бессовестного преследования на один год, — он помедлил, сузив глаза, — будут навсегда отвергнуты его королевским высочеством и его верными подданными. — Принни испустил страдальческий вздох. — Цена свободы всегда высока, не так ли? — Он выгнул бровь. — Поэтому проигравшим придется тянуть жребий. — Он поочередно взглянул на Ламли, Эрроу, Максвелла и Гарри. — Тот, кто вытянет самую короткую соломинку, — мрачно произнес он, — должен в течение двух месяцев сделать предложение женщине, которую выберет правление клуба. — Он скрестил руки на своем объемистом животе. — Пожалуй, это все.
Лиза отложила перо и подула на листок бумаги, содержавший последний указ принца-регента.
Гарри охватило тягостное чувство. Он определенно не хотел жениться и предпочел бы избегать алтаря собственными методами. Но способ, предложенный принцем-регентом, был дьявольски рискованным.
Принни подошел к столу, подписал указ и икнул, возвращая перо Лизе.
— Я поражен собственной гениальностью, — сказал он, хмыкнув.
