Я, сэр Хеймиш Пикеринг, находясь в здравом уме и твердой памяти, желаю выразить свою последнюю волю в этом завещании.
Удачное замужество женщины зависит от ее внешности и позволяет ей подняться вверх по социальной лестнице и стать кем угодно — даже герцогиней.
Впрочем, мои собственные дочери обманули мои ожидания. Мораг и Финелла, я не жалел никаких средств на то, чтобы вы могли подыскать себе выгодную партию. Тем не менее ни одна из вас не оправдала возлагаемых на нее надежд. Вы воротили нос от выгодных женихов и даже палец о палец не ударили, чтобы преуспеть на этом поприще. Вы полагали, что вам преподнесут на блюдечке с золотой каемочкой все, чего вы ни пожелаете. Ни одна из вас не получит от меня ни гроша. Извольте сами зарабатывать себе на жизнь.
И посему заявляю, что после моей кончины мои никчемные доченьки ничего не получат, а мое имущество и состояние будут управляться по доверенности до тех пор, пока моя будущая внучка или правнучка не выйдет замуж за английского герцога или за того, кто в дальнейшем должен будет унаследовать титул герцога. И только тогда эта особа получит принадлежащую мне собственность в свое единоличное владение.
Если у этой особы будут сестры или кузины и они не будут иметь успеха в обществе, каждая из них вправе рассчитывать на пожизненный доход в сумме пятнадцать фунтов в год. Если же у нее будут братья или кузены, что ж, как это ни прискорбно, они получат по пять фунтов на нос. Ибо именно столько было у меня самого в кармане, когда в один прекрасный день я прибыл в Лондон. Настоящий шотландец, если он чего-то стоит, за пару лет способен превратить пять фунтов в пять тысяч.
Когда девушки из моей семьи начнут выезжать в свет, им будет выдана определенная сумма на наряды и прочие расходы.
Ежели все три поколения женщин из рода Пикерингов поочередно потерпят провал — ну что тут можно сказать… Тогда я умываю руки. Значит, судьба нашего рода незавидна. Мое состояние в пятнадцать тысяч фунтов пойдет на уплату штрафов и акцизных сборов для того, кто отважится сбывать за границу прекрасное шотландское виски, которое скрашивало мою жизнь и было моим единственным утешением в этой семейке остолопов. Эта святая женщина — ваша бедная мать — перевернулась бы в гробу, если бы увидела вас сейчас…
Заверено собственноручной подписью Сэра Хеймиша Пикеринга в присутствии свидетелей, Б.Р. Стикли, A.M. Вульфа. Юридическая контора Стикли и Вульфа.
Глава 1Англия, 1815 год
Феба вспоминала напутствие отца-викария: «Поезжай в Лондон и жени на себе герцога. Ты должна исполнить последнюю волю покойной матери».
Феба вздохнула. Легко сказать!
«И чтобы больше это никогда не повторялось». Нет, викарий не произнес эти слова вслух, но они подразумевались само собой. Фебе следует соблюдать правила приличия, быть сдержанной и скромной, надо проявлять благоразумие и благопристойность — чем она и занималась на протяжении многих-многих лет. И никогда-никогда Феба не должна снова ступить на скользкий путь.
Эти запреты оставляли еще меньше надежды на выполнение миссии. Чем же ей в таком случае привлечь внимание вышеупомянутого герцога? Скудные деревенские наряды Фебы больше подходили для посещения больниц и богаделен, но вряд ли они годились для великосветских балов Лондона.
А ведь Феба не была писаной красавицей, как ее кузина Дейрдре, и даже не могла сравниться с овдовевшей тетушкой Тесс. Впрочем, до сегодняшнего момента и причин особенно беспокоиться по поводу своей внешности у нее тоже не имелось. Красотой-то ее Бог не обидел. Не то что некоторых. Феба украдкой бросила взгляд на другую свою кузину — дурнушку мисс Софи Блейк…
«Жени на себе герцога»! Легко сказать! Нет, это несбыточная мечта.
Ах, было время… Когда-то Феба отличалась наивностью и легковерностью. В ту пору ей едва исполнилось пятнадцать лет и она была неисправимой мечтательницей.
Впрочем, один красавец, учитель танцев, излечил Фебу от всей этой чепухи. Навсегда. Пока Феба не научится отличать мечты от реальности, добро от зла, надо строго придерживаться общественных норм. Если полагаться на слова и обещания нельзя, следует опираться на нормы и правила и неукоснительно их соблюдать в своем поведении.
Нельзя полагаться на собственные чувства.
Феба тяжело вздохнула и снова посмотрела на Софи. Кажется, кузину ничуть не волнует то, что, хотя сейчас звучит музыка, она сидит в углу. Что касается самой Фебы, то она с удовольствием пошла бы танцевать. Все равно с кем. Не обязательно, чтобы кавалер был писаным красавцем. И даже его титул не имеет значения. Лишь бы во время танца он не наступал на ноги…
В этот момент Феба приметила широкоплечего молодого человека с темными волнистыми волосами и невольно залюбовалась им.
«Нет, я не такая. Я больше не буду дурной женщиной», — проглотив комок в горле, подумала Феба. Она твердо решила больше никогда не ступать на путь порока.
«Да ладно, чего уж там!» — словно кто-то неведомый нашептывал ей на ухо.
«Нет-нет. Больше никогда», — не поддавалась Феба.
Не отдавая себе в этом отчета, она снова посмотрела на мужчину. Незнакомец и впрямь был хорош собой — ладно скроенный, он так ловко и изящно двигался. И только фалды его фрака развевались, когда он кружился в танце. Казалось, что, создавая это великолепное стройное тело — с широкими плечами и длинными стройными ногами, — Бог хотел воплотить в своем творении идеал любой женщины.
Почувствовав на себе пристальный взгляд, мужчина повернул голову.
Белоснежный галстук выгодно подчеркивал безукоризненный овал лица, широкие скулы и высокий чистый лоб. Темные вьющиеся волосы — длиннее обычного — были немного растрепаны, придавая ему диковатый вид, несмотря на элегантную одежду. Словно это был не светский щеголь, а неприрученный зверь.
«Ах, как бы мне хотелось приручить его!» — промелькнула мысль в голове у Фебы.
Мужчина повернулся в танце и, ослепительно улыбнувшись, поклонился партнерше.
Поймав себя на том, что бесцеремонно разглядывает незнакомца, Феба с опаской оглянулась по сторонам. Не хотелось бы, чтобы кузины или компаньонка застали ее за столь неблаговидным занятием. Хотя Феба была в Лондоне всего неделю, до сего времени ей удавалось обводить компаньонку вокруг пальца, даже во время мучительно затянувшейся процедуры представления ко двору.
Слава Богу. Кажется, никто ничего не заметил. Элегантная Дейрдре как всегда, была окружена поклонниками, и, похоже, ей сейчас не до кузины. Нескладная, гренадерского роста Софи, по своему обыкновению, забилась в уголок, делая все возможное, чтобы затеряться среди других гостей.
Что касается тети Тесс, ей, судя по всему, претила роль компаньонки кого бы то ни было — даже ее собственной падчерицы Дейрдре. Она обменивалась сплетнями и колкостями с такими же модно одетыми светскими замужними дамами, изнывающими от скуки. Одним словом, пока у Фебы не имелось поводов для беспокойства.
