Крисафий вздохнул, и на его гладкой, как мрамор, коже на мгновение проступили морщины.
— Этим предметом выстрелили сегодня в одного из дворцовых гвардейцев. Выстрелили наподобие стрелы, но с огромной силой — мы не знаем как. Мощь выстрела была такова, что острие пробило доспехи и вошло глубоко между ребрами. Он умер почти сразу.
— Невероятно…
Его слова поставили меня в тупик — они казались нелепыми. А возможно, нелепыми были мои представления о неизвестном оружии. Пока эти мысли блуждали в моей голове, я решил прибегнуть к спасительной помощи банальных фраз:
— Мне жаль этого воина и его осиротевшую семью. Мои молитвы…
— Свои молитвы прибереги для церкви, — фыркнул евнух. — Дело тут вовсе не в воине. Куда важнее то, что в этот момент он стоял всего в паре шагов от императора.
Я выругал себя за ошибку. Вознаграждение в данном случае могло быть не просто большим — оно обещало превзойти все мои ожидания. Если бы, конечно, я его заслужил.
Я осторожно начал:
— Хочешь, чтобы я выяснил, кто покушался на жизнь императора?
Сама мысль об этом казалась мне смешной, как и слова, прозвучавшие из моих уст, однако евнух утвердительно кивнул головой.
— То есть кто-то пытался убить императора и я должен поймать этого человека?
— Полагаешь, тебе это по силам? — сухо спросил Крисафий. — Или я ошибся и напрасно оторвал тебя от чаши с вином? Эпарх уверял меня, что ты именно тот человек, какой нужен, хотя я, конечно же, не рассказывал ему всю правду о поручении, которое собирался дать тебе.
— Я справлюсь с этим делом, — ответил я с самонадеянностью, о которой мог пожалеть уже на следующее утро. — Но за какую цену?
— Ты о своем вознаграждении, Аскиат? Полагаю, мы столкуемся. — Судя по небрежной ухмылке, евнух не привык считать деньги. — Плата будет двойной — две золотые монеты в день.
— Я говорю не об этой цене, — огрызнулся я, раздраженный его уверенностью, что меня так легко купить. — Хотя меньше чем за пять золотых в день я вряд ли соглашусь работать. Важно другое: насколько опасным будет для меня это предприятие? Ведь речь идет не о каких-то там хитроумных торговцах, бесчестных свечниках или жуликоватых бакалейщиках!
— Это твои обычные жертвы? — язвительно усмехнулся Крисафий. Мерцающие золотые панели за его спиной как будто слегка потускнели. — Торговцы, укравшие у зазевавшегося покупателя монету-другую? Если тебя больше устраивает их компания, Аскиат, я попрошу варягов тут же вернуть тебя обратно. Прежде, чем ты успеешь завоевать славу и получить благодарность от самого императора.
— Благодарность императора стоит немногого, когда император мертв. К тому же ты забыл упомянуть еще и ненависть его врагов.
— Если ты справишься с этой работой, император останется жив. А даже если он и умрет, ненависть его врагов будет волновать тебя в последнюю очередь. Неужели за пятнадцать лет твоя память так ослабела? Ты забыл о пожарах? О разграбленных храмах? О воплях женщин, которых насиловали прямо на улицах?
Конечно же, я ничего не забыл. Когда пал предыдущий император, мне было девятнадцать и моя юная жена только что родила мне дочь. Узурпатором, чье вступление в этот город пятнадцать лет назад повлекло за собой те ужасные события, был мой предполагаемый наниматель, его священное величество император Алексей. При этой мысли мои глаза вспыхнули, но, поймав на себе испытующий взгляд Крисафия, я предпочел промолчать.
— Увы, сделанного не воротишь, — произнес он бесстрастным тоном. — Однако с тех страшных дней минуло уже пятнадцать мирных лет, за что мы, конечно же, должны благодарить нашего императора. Да, мы можем возвести вокруг города новые укрепления и поставить на них десять тысяч воинов, но в конечном счете лишь жизнь одного-единственного человека стоит между миром и разрухой. И отец, воспитывающий двух юных дочерей, должен особенно ценить эту жизнь.
Мне очень не понравилась та небрежность, с какой он вплел в разговор моих дочерей, и я готов был ударить этого ублюдка, столь высокомерного и в то же время столь коварного. Но, окруженный со всех сторон варягами, я вынужден был держать кулаки при себе. Кроме всего прочего, евнух был безусловно прав. Презирая самого себя, я кивнул головой в знак согласия.
Донельзя довольный победой, Крисафий по-волчьи ухмыльнулся и сказал напоследок:
— Стало быть, господин Аскиат, тебе придется потрудиться для того, чтобы наш император оставался жив. За три золотые монеты в день.
Взвалив на свои плечи судьбы приговоренного к смерти монарха и неразборчивого в средствах евнуха, я мог, по крайней мере, утешаться тем, что мне удалось выторговать недурные условия.
β
Крисафий страстно желал, чтобы расследование началось с опроса членов императорской семьи, заинтересованных в его смерти, однако я решил в первую очередь осмотреть место преступления. Поэтому на следующее утро я стоял возле дома костореза Симеона и обводил изучающим взглядом аркады, расположенные на Месе поблизости от форума Константина. Здесь находилось множество мастерских резчиков по слоновой кости, над их арками были вывешены эмблемы с перекрещенными рогом и ножом. Дом Симеона я узнал но закрытым ставням, запертым воротам и двум вооруженным варягам, стоявшим перед дверьми. Соседи Симеона, уже успевшие выставить товар на продажу, старались не обращать на них внимания.
Я перешел на противоположную сторону улицы и, опустившись на колени, принялся разглядывать покрытую сетью серых прожилок поверхность мраморной мостовой, надеясь найти следы вчерашнего убийства. Ночью, лежа без сна в своей постели, я слышал шум дождя, но у меня оставалась надежда, что запекшуюся кровь смыть не так уж легко. Я стоял голыми коленями на холодном камне, изучая мостовую и стараясь не обращать внимания на многочисленных прохожих, которые в любой момент могли оттоптать мне пальцы. В конце концов мне удалось найти на белом мраморе небольшое розоватое пятно. То ли верный телохранитель пролил здесь кровь за императора, то ли торопливый красильщик выплеснул на улицу остаток содержимого одного из своих чанов.
— Можешь не сомневаться, он упал на этом самом месте. Я стоял всего в двух шагах от него.
Я поднял голову и увидел над собой рослого голубоглазого варяга. Блеск его топора в первый момент показался мне нимбом. Тронутые сединой волосы и изрезанное морщинами лицо говорили о весьма почтенном возрасте. Во всяком случае, для дворцового гвардейца он был явно староват.
Я поспешил подняться на ноги и представился:
— Деметрий Аскиат.
— Элрик, — ответил он, протягивая мне свою десницу.
Я подал ему руку, и он крепко сжал мое запястье сильными пальцами.
— Командир ждет тебя в доме.
— Ты говоришь, воин упал именно здесь?
Последовал кивок.
— Это случилось внезапно?
