Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
Она повернулась ко мне, её губы были плотно сжаты.
– Я проехала две сотни миль и не спала. Могу я выпить чашку чая?
Мы несколько секунд смотрели друг на друга, не желая уступать. Потом я ушёл, оставив её хлопать дверками шкафчиков.
Мама оставила открытую книгу на ручке кресла в гостиной. Книга была о морских приливах. Мамино присутствие расходилось от книги как невидимая, но ощутимая сила. Я аккуратно перевернул страницы. Я не знал, что делать теперь, когда мама и папа мертвы. Я не мог просто продолжать жить как обычно, как ни в чём не бывало. За окном приземлился ворон. Папа любил воронов, говорил, что у них хорошее чувство юмора. Ворон гордо расхаживал по саду.
– Я сделала тебе чай, – сказала бабушка за моей спиной.
Я повернулся к этой странной женщине в фиолетовых ботинках, мужской рубашке с коротким рукавом и вязаной жилетке. Она протягивала мне чашку чая, а её глазницы были отчётливо видны, как лунные кратеры.
– Мама не любит, когда по дому ходят в обуви, – сказал я, проходя мимо неё так близко, как только мог, не отталкивая её руку и не разливая чай.
Наверху в ванной из крана капало, и я закрыл его плотнее. На подоконнике лежала белая галька, которую мама подобрала на пляже. Когда я был младше, мы часто ходили с мамой к морю, хотя в последнее время прогулкам с ней я предпочитал встречи с Митешем и ребятами в городе. Но мама не уставала звать, и в конце концов мы пошли. Она собирала камни и ракушки у линии прибоя, мы лежали на песке, она читала свою книгу, и мы говорили, ни о чём конкретно и ни о чём, что я мог бы вспомнить. Я играл с мячом, не давая ему коснуться земли, а потом мы пошли купаться. Вода была ледяной. Камень был белым, гладким, почти идеальным, не считая складки с одной стороны. Я взвесил его в ладони.
Я смотрел в окно в своей комнате. Ворон разгуливал снаружи, будто бы ожидая друга. За вспаханным полем и тополями торчали скелеты электролиний, с которых свисали тонкие, как хлопковые нити, провода.
Я лёг на кровать и закрыл глаза рукой. Я хотел, чтобы всё это просто прекратило жить, существовать, раз теперь нет мамы и папы.
* * *
Я проснулся уже вечером, дома было тихо. Электролинии и обвисшие кабели были отчётливо видны на фоне яркого размытого заката. Я подумал о звере посреди дороги. После аварии он всё ещё был там. Значит, он не шелохнулся, когда на него мчалась машина. Когда он смотрел на меня, он будто бы смотрел на что-то неживое. И я тоже это почувствовал: я стал неживым, когда он посмотрел на меня.
Я открыл ноутбук и начал искать в интернете породы собак. Я пролистал несколько списков, но ни одна картинка не казалась мне похожей. Больше всего подходили хаски, но виновник аварии был выше и сильнее. Я щёлкнул по очередной ссылке и замер в напряжении. Потому, что нашёл его. Зверя на дороге.
Волк.
От чтения меня отвлёк шум. Хлопающий звук. Он шёл откуда-то снизу. Я подумал, что в дом забралось животное. Может, тот ворон. Я взял мамин камень вместо оружия и выскользнул из комнаты. Дверь в спальню родителей была распахнута. Хлопающий звук шёл оттуда. Я боком подошёл к порогу и резко открыл дверь. Босая, с мокрыми после душа волосами, в незаправленной блузке, бабушка снимала простыню с родительской постели. Он уставилась на меня, будто бы в полусне.
– Что ты делаешь? – спросил я.
– Мне нужна кровать, – ответила она, сгребая простыни.
Невероятно. Она собиралась спать в родительской кровати. Я подошёл к ней вплотную и сказал:
– Это их комната.
– Я спала два часа. Мне нужна кровать.
– Убирайся, – прошипел я. Капелька слюны упала ей на блузку.
Бабушкин сжатый рот открылся от удивления, но она вернула себе самообладание.
– Не глупи, Лукас. Мне нужно поспать.
Она подошла к корзине для белья, сбросила туда простыни и пошла к тумбочке.
«Это мой дом!» – мысленно орал я.
Она залезла в ящики, копаясь в мамином белье, папиных рубашках, раскидывая их. Я сжал кулаки и вспомнил, что всё ещё держу камень. Я сжал его. Когда бабушка нашла чистую простыню и повернулась, я заметил, что на её блузке были вышиты цветы. Мамина. На ней была мамина блузка.
Она подошла к кровати, развернула простыню и встряхнула её, так что та надулась, как парус. Я почуял запах недавно стираного хлопка и аромат кондиционера для белья. Простыня опала. Я знал, что если останусь, то буду в бешенстве, может быть даже заору и ударю бабушку. Я вылетел из комнаты.
* * *
– Я не собираюсь жить с тобой.
– Это не обсуждается, Лукас.
– Мне плевать: я не собираюсь жить с тобой.
– Ты не можешь остаться здесь.
– Я могу делать что захочу.
– Социальные работники не позволят.
– Ну так не говори им.
– Не глупи, Лукас. Это реальность, а не фантазия.
– Это не твоё дело.
– Ближайший год, пока тебе не исполнилось шестнадцать, пока ты не окончишь школу, я за тебя отвечаю. Я твой законный опекун. Так что это именно что моё дело. Ergo[2], ты будешь жить со мной.
– Нет, не буду.
Бабушка и я уперлись друг в друга взглядами поверх наших завтраков через кухонный стол, будто два шахматиста перед решающим ходом. Бабушка подняла свою кружку, отхлебнула чай, поставила кружку обратно и встала.
– Конечно, – сказала она.
Я победно улыбнулся.
– Едешь в место поинтереснее? – саркастично крикнул я, пока она надевала куртку. – Домой к себе, например?
– Я назначила встречу с директором твоей школы.
– Ты не можешь, – сказал я, вскакивая и выбегая в прихожую. – Это вообще не твоё…
– Потом у меня встреча с твоим соцработником, а после…
– У меня нет соцработника.
– Теперь есть. Она приходила, пока ты лежал в госпитале. Я сказала ей уходить. После я оформляю свидетельства о смерти твоих матери и отца. Хочешь поехать со мной?
Слова «свидетельство о смерти» были как удар в грудь – глухой, медленный, после которого совсем не остаётся сил.
Я не смог ответить.
Она молча подождала, а потом резко открыла дверь, впуская яркий день с его светом, пением птиц и далёким звуком торопливых машин. Дверь закрылась, и я остался один в пустом доме.
Глава 3. Фиат
Бабушка сделала ровно то, что сказала: разобралась со школой, соцработником и свидетельствами о смерти. Кладбищем, ритуальными работниками, священником. Людьми, которые собирались прийти на похороны. Банком, адвокатами, страховщиками. Бабушка была юристом и без труда справлялась с ними. Её голос не повышался и не понижался – она разбиралась с людьми быстро, но с какой-то угрозой в голосе.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57