Крыльцо, на котором мы сидели, затемняли леса, защищая насот света уличных фонарей, делая невидимыми. «Страт» лежал между нами, все ещезавернутый в покрывало, отчасти с целью защитить его, а отчасти потому, чтопарень выглядел виноватым, как будто думал, что за нами бросятся в погоню изаставят вернуть гитару.
И кто, интересно, это сделает? Точно не та сумасшедшая:сейчас ее уже увели. Я видела, как пришли ангелы, чтобы забрать ее. Вот таклюди пропадают в наши дни: за ними приходят самые настоящие ангелы, точно какговорит Лус, хотя до сегодняшнего вечера я в это не очень-то верила.
Но мне не хотелось самой выглядеть сумасшедшей, поэтому ясказала:
— Вот что странно. Эта девушка вышвыривала свои вещи.Платья там, юбки и все прочее. Точно, это были ее вещи.
Он снова сосредоточенно нахмурился.
— И что тут такого?
— Потому что так не бывает. — Я замолчала исдвинула очки к переносице, что заставляет людей обращать внимание на моиглаза, темно-карие и откровенно потрясающие. — Я могла бы понять, если быона выбрасывала шмотки своего бойфренда, потому что он изменял ей или что-то вэтом роде. Это более-менее не странно: по телевизору показывают, как людиделают такое. Но ты же ведь не станешь вот так выбрасывать собственные вещи?
— Может, не стану. А может, и стану. — Онзадумался ненадолго, нахмурившись, когда мимо, смеясь, прошла девушка с полнымируками компакт-дисков в треснувших футлярах. Я подумала — вот сейчас он скажет,что мы должны вернуть гитару, но услышала совсем другое. — У девушекбывают еще и подружки, знаешь ли. И соседки по комнате, которые не платятарендную плату.
— Хм…
Парню понадобилась вечность, чтобы понять мой блестящий планспасения гитары (типа как делают пожарные, спасая выпрыгивающих из окон), и ясочла его туповатым. Однако этот ответ демонстрировал способность подойти кпроблеме с разных сторон.
Симпатичный, с широким кругозором. И он узнал «Страт», кактолько увидел его.
— Подружка — это да, это может быть, — согласиласья. — Но выкидывать вещи соседки? — У меня в жизни не было соседки,если не считать мамы, но это не в счет. — Разве ты не продал бы все черезeBay?[7]
Он засмеялся, в темных глазах вспыхнули искорки. Потом онснова посерьезнел.
— Скорее всего. Но ты права: мне тоже кажется, что этобыли ее вещи. Она выбросила из окна всю свою жизнь.
— Но почему?
— Не знаю, но перед тем, как бросить гитару, она взялаее… ну, как надо. Как на самом деле держат гитару. — Он расположил рукитак, словно в них была гитара, пальцы левой изящно заскользили вдольвоображаемого грифа. — Значит, это ее гитара, И она выглядела не сердитой,а печальной. Типа, человек, потерявший все, что имел.
Ничего себе! Парень точно с широким кругозором, даже, типа,он знает что-то, о чем не говорит.
— Постой. Это ведь всего лишь предположение?
— Да. — Он открыл ладони и посмотрел наних. — Просто мне так видится.
— Ну, тогда… — Я положила руку на лежащий междунами сверток. — Если она хотела ее выбросить, нельзя считать, будто мы ееукрали. — Он уставился на меня. — Что? Хочешь отнести ее назад ибросить среди этого хлама?
Он покачал головой.
— Нет. Кто-нибудь все равно заберет ее. И они не станутобращаться с ней бережно, будут делать вид, что играют на ней.
Он содрогнулся.
— Это точно! — Я улыбнулась. — Как тебязвать, между прочим?
— Мос.
Видимо, на моем лице возникло недоуменное выражение.
— Сокращенно от Москита, — добавил он.
— А-а, ну да. — Он был мелкий, вроде меня. Выкогда-нибудь замечали, что мелкие люди симпатичнее крупных? Как, типа,куклы. — А я Перл. Безо всяких сокращений, хотя имя и не длинное.
Лицо Моса приобрело серьезное выражение.
— Ну, Перл, тебе не кажется, что у нее может возникнутьжелание вернуть гитару после того, как она…
Его голос сошел на нет.
— Вернется оттуда, куда они ее заперли?
Он кивнул. Интересно, он понимает, что под словом «они» яимею в виду не тех, кто сажает людей в сумасшедший дом, а двух ангелов, которыхмы видели на пожарной лестнице? Он понимает, что творится с миром? Похоже,большинство людей знают еще меньше меня: все, что они видят, — это грудымусора и крыс, числом явно больше обычного. И даже не замечают подземногогрохота. Однако этот парень говорил так, словно, по крайней мере, способенвоспринимать кое-что.
— Можно выяснить, кто она такая, — сказалон. — Например, расспросить в ее доме.
— И сохранить «Страт» для нее?
— Да. В смысле, если бы это была просто какая-тодрянная гитара, то какая разница? Но это…
Его глаза снова заискрились, словно он вот-вот расплачетсяпри мысли о бездомном «Страте».
И тут меня озарило, хотя на самом деле эта мысль взывала комне с того самого мгновения, как я увидела Моса, мчащегося, чтобы подхватить«Стратокастер» голыми руками. Может, это как раз тот парень, который мне нужен,парень с чутким сердцем, готовый броситься под падающую «Фендер», потому чтоона классическая и незаменимая.
Может, Мос — тот, кого я ждала с тех пор, как взорвалась«Нервная система».
— Ладно, — сказала я, — Мы сохраним гитарудля нее. Но только у меня.
И положила руку на сверток.
— У тебя?
— Конечно. В конце концов, с какой стати я должнадоверять тебе? Может, ты пойдешь и заложишь ее. Получишь тысячи три-четыредолларов, а ведь это была моя идея с покрывалом.
— Но ведь это я хочу вернуть ее, — сообразилон. — Секунду назад ты говорила: «Значит, это не кража».
— Может, ты просто хочешь внушить мне эту мысль. —Я снова сдвинула очки к переносице. — Может, это всего лишь прикрытие длятвоих коварных планов.
На лице Моса появилось обиженное выражение, и видеть егобыло больно, потому что я повела себя совершенно нечестно. Может, Мос человекдостаточно широких взглядов, но я уже могла сказать, что он какой угодно,только не коварный.
— Но… ты же просто…
Он издал придушенный звук. Я подтянула к себе «Страт».
— Конечно, ты можешь приходить и играть на ней время отвремени. Мы можем вместе играть. У тебя есть группа?
— Да. — Он не отрывал настороженного взгляда отсвертка. — Точнее, половина группы.
— Половина группы? — Я улыбнулась, теперь уж точноне сомневаясь, что мое озарение было верным. — Группа еще нескомплектована? Может, это судьба.
