Саммер взяла у Ди горсть «M&M's» и успокоилась. Ониподошли к вращающимся дверям.
Поскольку пройти сквозь них можно было только поодиночке,Дженни пропустила Саммер вперед. Потом шагнула в дверь сама и резко толкнулатолстые металлические ручки. Между двигающимися перекладинами она видела лишьтемноту – снаружи было черно, и Дженни не могла различить даже волосы Саммер…
Прежде чем выйти на улицу, она поняла: что-то не так.
Это не улица. Это комната. И в ней нет остальных, потому чтоона не видела фонариков.
«Господи, где я оказалась?»
Она поглядела по сторонам и совсем не удивилась, необнаружив железных ручек вращающейся двери. Здесь не было ни света, ни выхода.
«Сейчас я, наверное, увижу глаза».
Внезапно зажегся мерцающий огонек, и девушка увиделамолодого человека в черной ветровке.
– Джулиан?
Он выглядел иначе.
– Джулиан!
Дженни бросилась к нему. Он ни на дюйм не сдвинулся в еесторону.
Впервые она была рада его видеть. Она действительнообрадовалась. Счастье, как цветок, распускалось в ней. Дженни, задыхаясь,остановилась перед ним.
– Это ведь ты, да? Ты вернул нам Саммер.
– Я вернул Саммер тебе. – Его голос звучалприглушенно, угрюмо.
Он был одет скромно, Дженни никогда, его таким не видела.Черная ветровка окутывала его, как тень.
– Спасибо. Я не знаю… – Она замолчала.
Джулиан, должно быть, действительно знал. Он годами следилза Дженни, он знал, что Саммер значила для нее. Он, вероятно, даже знал, чтоона чувствовала себя виноватой в смерти Саммер.
– С ней все в порядке? – спросила Дженни, боясьуслышать его ответ.
– С ней все в порядке. Она спала. Как принцесса, уколовшаяпалец веретеном. Сейчас она как новорожденная. – Джулиан произносил словаровно и выглядел по-прежнему угрюмым, подозрительным.
Дженни не обратила на это внимания и пристально посмотрелаему в глаза.
– Спасибо, – повторила она очень тихо, вложив всвой взгляд все, что чувствовала.
Тяжелые ресницы Джулиана опустились, как будто он не могвыдержать ее взгляда.
– Джулиан, – дотронулась Дженни руками до еговетровки, – ты совершил хороший поступок. Тебе нечего стыдиться.
– У меня были на то свои причины. – Он взглянул нанее – быстрая вспышка синего огня, – потом отвернулся.
– Почему ты пытаешься все разрушить? Ты сделал это –вот что важно.
Почему он не мог не меняться? Дженни не знала. Когда онавидела Джулиана в последний раз, он был мягким, грустным – незащищенным. Дженниедва ли не жалела его. Сейчас он был холодным и угрюмым – затаившим злобу. Ейхотелось встряхнуть его.
Но Дженни была напугана. С Джулианом так не получится.
– Знаешь, – сказала она и подошла еще ближе,понимая, что рискует, – было время, когда я думала, что ты – абсолютноезло, Абсолютное, Но сейчас я не верю этому.
Тогда он взглянул на нее, синий огонь по-прежнему горел вего глазах.
– Ты ошибаешься. Не рассчитывай на это, Дженни. Нерассчитывай на это.
Страх охватил Дженни от этого голоса, который был таким жехолодным и звучным, как и раньше. Безжалостная музыка чистой горной речки,которая может внезапно превратиться в бурный поток, сносящий все на своем пути.
– Я по-прежнему не верю, – вздохнула Дженни.
Она не отвернулась от него и стояла очень близко.
– Я сказал, что ты ошибаешься. Я такой, какой я есть, иничто не может меня изменить, – Он был неподвижен, как скала, совсем непохожий на того, другого Джулиана.
Пальцы Дженни сжали рукав его куртки.
– Ты не убил Саммер там, в картонном доме. Ты спасее? – сказала она со злостью.
– Да, – произнес он так же холодно.
– Но ты мог убить ее. Правила говорят, что мог.
– Да.
– А что со Слагом и Пи-Си?
Он лишь взглянул на нее.
– Не строй из себя дурака! – Дженни рассердиласьне на шутку и готова была устроить Джулиану хорошую взбучку, но она взяла себяв руки и теперь стояла так же твердо и неподвижно, как и он, их лица были всегов нескольких дюймах друг от друга, – Ты убил Слага и Пи-Си? Превратил их вто, чем они сейчас являются?
Он бросил на нее быстрый взгляд. Потом ответил:
– Да.
– Чертов лгун!
И снова только взгляд был ей ответом. У Джулиана былипоистине бездонные глаза – ледяной омут, уходящий в бесконечность. Но Дженни неотвернулась.
– Ты сделал это со Слагом и Пи-Си? – спросила она,как журналист, готовый повторять свой вопрос бесконечно.
Слегка наклонив назад голову, он пристально посмотрел нанее. Лицо его оставалось по прежнему холодным, глаза как синий лед… Наконец онсказал:
– Нет, – Голос был жестким и таящим опасность.
– Что с ними случилось?
– Они открыли чулан и выпустили меня. Но когда явышел, – легкая тревожная улыбка появилась на губах Джулиана, – ониубежали. Убежали из картонного дома и попали в руки Сумеречных людей.
Дженни почувствовала облегчение, тайна раскрылась. Она дажене была уверена, почему решила, что Джулиан не убивал Пи-Си и Слага. Он всегдаутверждал, что это дело его рук, и у нее не было причин не верить ему. Он былСумеречным человеком. Но тем не менее.
– И это сделали они? – спросила она.
– Это их право. Никто не приходит сюда без приглашения.
– А мой дедушка? Это тоже они… – В последней фразене было вопроса.
– Уже давно. Я не обратил внимания, он мне былнеинтересен. Они бы никогда не позволили мне тронуть его. Я мог оставить Саммерв живых, потому что она была моей жертвой. И я оставил ее, чтобы использовать вборьбе с тобой. – Его голос еще никогда не звучал так беспощадно, а лицобыло словно вырезано изо льда.
– Но ты не сделал этого, – возразила Дженни.
– Нет. Но не думай, что это что-то значит. В следующийраз ничего подобного не повторится.
– Я не верю тебе, Джулиан.
– Значит, ты совершаешь большую ошибку.
В полуночно-синих глазах по-прежнему не было ни тени доброты– ничего, чтобы подбодрить Дженни. И хотя девушка испытывала страх, дерзость ужетекла по ее венам.
«У Джулиана две стороны, – подумала она и вспомниластрочку из какой-то книги: «Разный, как луч луны и молния…»
