Шестнадцать часов, двадцать четыре минуты, десять секунд. Столько продолжалась запись. Потом аккумулятор скончался. Не так-то просто быть мной, думаю я. Надо быть рядом с мамой, ведь я делаю практически всё по хозяйству, не считая мелочей, которые берёт на себя Людмила. Надо тренировать мускулы, чтобы справляться со всем играючи (ну или почти), а ещё я хожу в школу, делаю уроки с Паулем. Участвую в предприятии по производству мороженого, держу домашних животных, черепах и зебр. Надо присматривать за Тем Человеком, расшифровывать его старые расплывшиеся письма, собирать информацию об ЛдК. А теперь ещё и прослушать шестнадцать с половиной часов записи — это вам не кот начхал.
Я уже в постели, в ушах наушники: вот оно какое, моё королевство без меня — тихий ровный гул. Пока что ничего не происходит уже несколько часов. Дважды звонили к соседям, это было слышно приглушённо, на заднем плане. В Пластикбурге уже давно ночь, а в Мауляндии, здесь, на записи — разгар дня. Делаю громкость максимальной — тогда можно уснуть под гул своего королевства, почти беззвучный и такой родной. А если что-то произойдёт, кто-то придёт и будет что послушать, это прозвучит так громко, что я тут же проснусь. Так я ничего не пропущу, а просто промотаю запись, перепрыгну во сне через отсутствие Того Человека и ЛдК.
В полчетвёртого по пластикбургскому времени в Мауляндии звонит телефон. Звук настолько громкий, что я подпрыгиваю на кровати, автоматически выдирая наушники из ушей. Потом соображаю, что к чему, и снова падаю на подушку. К телефону никто не подошёл, там всё ещё никого нет.
Глава 48
Злые люди и их песни
Кто-то появляется в Мауляндии, когда я утром чищу зубы. Скорее всего, это Тот Человек, у ЛдК ведь своего ключа пока нет — или всё-таки? Хлопок входной двери, шаги, дверца холодильника, кашель. Его кашель. Иду на кухню, делаю бутеры, вот-вот придёт Пауль.
Тот Человек что-то достаёт из холодильника, ставит это на стол, отстукивает пальцами мелодию на дверце. Я знаю все его песни. Из окна вижу Пауля, коротко стучу по стеклу. Собираю вещи, сую ноги в кроссовки, накидываю шарф и выхожу. Тот Человек с размаху бросается на диван — громкий треск, устраивается поудобнее — шуршанье — и начинает есть. Вынимаю один наушник, киваю Паулю, даю ему бутер. Мы идём, жуём на ходу. В Мауляндии тоже чавканье и прихлёбывание, потом — похрапывание.
Пауль говорит:
— Вот ты веришь, что в это кто-нибудь поверит?
— Во что? — спрашиваю я.
— Ну, про мою маму. В докладе.
Я киваю.
— Однозначно! А когда тебе выступать?
Пауль пожимает плечами.
— Кажется, через неделю.
В левом ухе на фоне храпа вдруг возникает другой звук. Открывается дверь — так у Люси де Кляйн есть ключ?! И она может запросто приходить и уходить, когда вздумается? Может прийти, когда никого нет, имеет право самостоятельно находиться в моём королевстве? Слышу мелкие шажки по доскам моего пола, потом — как она прыгает к Тому Человеку на сине-белый диван, будто это её и только её гимнастический мат.
— А вся эта история — она не слишком сумасшедшая?
— Пауль! — я останавливаюсь и смотрю на него. — У нас есть мороженое! Когда мы его раздадим, никто больше ни слова не скажет. Все обалдеют. И у нас настоящее дело, работающий бизнес — это же лучшее доказательство.
Пауль кивает. ЛдК говорит:
— Ты по мне скучал?
Нет, думаю я, тут никто по тебе не скучает; скучают по тебе разве что там, откуда ты взялась.
— Только по тебе, — мурчат в ответ.
Тот Человек — самое глупое существо на Земле! Ну как можно такое говорить? Как можно быть таким? Он готов петь свои песни любому! Тот же самый Человек, который наобещал моей маме с три короба, обещает теперь то же самое другой?
— И? — спрашивает он.
— Я по тебе — нет, — отвечает она и смеётся.
— Да я не про то, — говорит он.
Пауль говорит:
— А ты не могла бы взять Ричи к себе?
Я киваю и прислушиваюсь. Что он имеет в виду, этот Человек?
— Не знаю, — говорит она.
— Не-е-е?
— Не-е-е-е. Пока нет.
— Ты с кем-нибудь говорила?
— М-м-м…Только с Аной.
— И что она сказала?
— Ну… ничего. А что тут скажешь?
Пауза. Человек тоже не знает, что сказать.
— Паулина? — зовёт Пауль. Я оборачиваюсь к нему.
— Ну, например: как это замечательно! — говорит Тот Человек.
— Замечательно — что? — спрашиваю я Пауля злобно.
— Что — что? — спрашивает Пауль.
— Что «замечательно»? — рычу я.
— Э-э?!
— Э-э — что???
— А-а-а-а, не-е-е, то есть да! — говорю я. — Про Ричи — да!
Пауль мотает головой и улыбается.
— Правда? — переспрашивает он. — Понимаешь, мне как-то страшновато, вдруг та семья Ричи заберёт, и тогда… ну, ты понимаешь… его не будет больше.
Я киваю:
— Что-нибудь придумаю!
Мы поворачиваем к школе. ЛдК в полной уверенности, что так и надо, достаёт что-то из холодильника. Потом слышу балконную дверь, пыхтение Человека, кряхтение дивана — он встаёт, снова балконная дверь. Они исчезли, не слышно ни слова. Посередине математики дверь вдруг распахивается, театрально громкие шаги Люси де Кляйн торопятся из кухни в коридор, слышно, как она всхлипывает. Дверь хлопает во второй раз, Тот Человек топает гадкими плоскостопыми ногами за ней и кричит:
