И что теперь делать? А, вот. Ее взгляд упал на полочку над телевизором. Там будет безопасно, потому что случайно туда не залезешь — надо потрудиться. Довольная тем, как она хорошо придумала, Ребекка отодвинула плюшевого дракона и положила полотенце на полку. Потом уложила форму, сняла с крючка у двери ключи и пошла попрощаться с Эваном.
Он приподнялся, провел пальцами по ее влажным волосам и притянул ее лицо к своему.
— Будь осторожна, Леди, — шепнул он, — ибо Тьма поджидает.
— Я буду осторожна, — ответила Ребекка, не отнимая губ от его рта. И вышла.
«У него утром другой вкус, — подумала она. — Абрикосовый, а не яблочный».
Воздух был чист и спокоен. От утреннего света он казался каким-то хрупким. Под каштаном Ребекка остановилась, глянула вверх и все вспомнила.
— Ох, Александр!
Она прислонилась к стволу, и на глаза навернулись слезы. Только сейчас она до конца осознала, что больше ей не увидеть своего друга.
Пять тридцать, сказали колокола кафедрального собора, все еще за несколько кварталов. Пять тридцать.
— Да знаю я. — Ребекка выпрямилась. — Уже иду.
Без десяти шесть она, чуть запыхавшись, вбежала по лестнице в кухню кафетерия. Помахав пожилой женщине, уже заворачивающей рогалики, Ребекка прошла в раздевалку, переоделась и отправилась искать Лену.
Как и следовало ожидать, управляющая была в своем кабинете, и начался утренний ритуал.
— Доброе утро, Лена.
— Привет, киска. — Лена улыбнулась поверх чашки кофе.
— Ты меня не причешешь?
— А кто ж тебя еще причешет? Иди сюда.
Ребекка присела на указанный ей край стола, протянула Лене гребенку и резинку.
Лена положила сигарету на выщербленное блюдце, исполнявшее обязанности пепельницы, и покачала головой, глядя на перепутанные локоны Ребекки.
— Ты сегодня утром не причесалась.
— Я больше не буду.
— Ладно, не важно. Хорошо отдохнула?
Воспоминания Ребекки проплыли от Александра до Эвана.
— Не очень, — честно призналась она. — Но к концу стало лучше.
— Расскажешь? Наклони голову, киска.
Ребекка послушно наклонила голову.
— Ну, — наконец произнесла она, — убили маленького человечка, который жил на дереве за моим окном, а мы с Роландом пошли за помощью и на нас напал газон, а потом за помощью отправился призрак Иван, а потом из Света сквозь барьер пришел Эвантарин и остался со мной.
— Эвантарин остался с тобой? А кто это — Эвантарин? — Лена сильнее обычного затянула резинку вокруг приведенных в порядок кудрей Ребекки. Она всегда беспокоилась, как это девочка остается по выходным без надзора и как это Социальное Обеспечение не поместит ее в какой-нибудь Дом.
— Он сказал, что его можно звать Эван и он вроде ангела. Он светится, и он пришел биться с Тьмой. — Она протянула руку и потрогала собранные в конский хвост волосы, надеясь, как всегда, что волосы смогут дышать даже в такой тесноте. — Ты меня причесала?
— Причесала, — ответила Лена, довольная тем, что гость Ребекки оказался плодом необузданного воображения. — И давай, киска, начинай. Плюшки сами не испекутся.
— Потому что если бы они так делали, я бы осталась без работы, — серьезно объяснила Ребекка. Ей очень нравилось, когда она знала, что сказать. Убрав расческу, она пошла в кухню.
— Чего это ты смеешься? — спросила пришедшая последней работница, засовывая голову в кабинет, когда Ребекка вышла.
Лена от души затянулась сигаретой.
— У Ребекки в гостях был ангел. — Дым завился колечками из ноздрей. — Его зовут Эвантарин, и он пришел биться с Тьмой.
— Да? — Взгляд пришедшей упал на заголовок в газете, которую она держала в руках: «Человек убил соседа. Он заявил: Этот сучий яппи получил свое». — Что ж, удачи ему. Она ему понадобится.
* * *
— И чего это ты так рано поднялся?
Роланд отвернулся от книжной полки и пожал плечами.
— Не спалось, дядя Тони, хотел взять что-нибудь почитать. Не возражаешь?
— Не возражаю? Да нет. — Он взглянул на книжку в руках племянника. — Энциклопедия? Вряд ли ты ищешь информацию для получения выгодной работы?
— Не совсем так. — Роланд захлопнул книгу и поставил ее обратно на полку. — Меня в субботу назвали бардом, и я хотел посмотреть, что это значит. Не нашел ничего толкового.
— А что тут удивительного? — Дядя Тони застегивал последние пуговицы на рубашке. — Книга из бакалейной лавки — премия постоянному покупателю стоит всего один доллар девяносто девять центов. Сядь, выпей со мной кофе, и я тебе перед уходом расскажу все, что знаю о бардах.
Роланд последовал за дядей в кухню, где тот налил две кружки из кофеварки на буфете.
— А ты откуда знаешь про бардов? — спросил он, выуживая из холодильника сливки.
— Книжки. — Тони протянул ему кружку и показал на табуретку. — Правильные книжки читать надо. Все ваши беды, современная молодежь, от того, что книжек не читаете. Больше надо читать по истории и меньше всей этой голливудской адюльтерной чепухи. Ладно, для начала: бард — это больше, чем просто музыкант. — Дядя посмотрел, как кружится в черной жидкости струйка сливок, и добавил две ложки сахара с верхом. — На чем я остановился? Ах да… Бард использует музыку, как чародей — колдовские заклинания, изменяя музыкой реальность…
Роланд слушал как зачарованный. События последних дней не оставили места неверию.
— …нечно, не каждый музыкант был бардом. Нужен талант и годы учения. Семь лет учения, семь лет упражнений и семь лет игры — так, по-моему. — Дядя Тони хмыкнул. — Двадцать один год. А мне-то казалось, что пять лет обучения на электрика — это целая вечность. Как бы там ни было… — Он встал и опустил пустую кружку в раковину. — Тебе сколько сейчас? Двадцать восемь? Ты начал всю эту чепуху где-то в четырнадцать, так что ты еле-еле вторые семь лет закончил.
«Не заносись…» — Он вспомнил слова миссис Рут, и теперь они обрели смысл.
— И если бы я даже во все это верил — а я не говорю, что верю или не верю, — и если ты даже бард, с прежних времен все сильно скатилось вниз. Нынче бард — это Джонни Наличняк. А ты лучше давай иди, если нашел работу.
Роланд поднялся, блуждая мыслями за много миль отсюда.
— Да, кажется, нашел.
— И отлично. — Дядя Тони притормозил в дверях. — Попытайся для разнообразия довести хоть эту до конца.
Дверь закрылась. Роланд, разглядывая мозоли на пальцах от струн, задумался, чей же это замогильный голос у него в голове твердит, что конец уже рядом.
— Опоздание — это на Мишель не похоже.
