Разве еще две недели назад Джойс могла себе представить, что будет мечтать о домашнем хозяйстве? О тихом семейном счастье? Только теперь она поняла свою мать, с детства твердившую о замужестве. Просто мама любит отца. И все хозяйственные заботы, которые Джойс считала каторгой и сущей эксплуатацией, ей в радость. В этом смысл ее жизни. Ждать его, помогать ему во всем, просто быть рядом. Ведь на самом деле мужчины беспомощны во многих обыденных, привычных для женщин делах. Джойс окинула его взглядом. Ну конечно, типичный запущенный холостяк. Куртка и штаны в пыли, черные волосы, вероятно, стригутся дома самостоятельно под машинку раз в полгода. Ногти обломаны, руки неплохо было бы подержать в мыльной воде, приличный порез на правом запястье даже не замазан зеленкой. И это не оттого, что Андреа нечистоплотен. Просто для него подобные вещи не представляют особенного интереса, входят в разряд мелочей, на которые редко обращается внимание. А при такой работе… Короче, нет никого, кто напоминал бы ему о некоторых необходимых вещах. При этой мысли Джойс почувствовала, как ее переполняет нежность. Захотелось обвить его шею руками, поцеловать… И чем больше она думала об Андреа, тем все более возрастала неприязнь к Маркусу. Совесть трубила тревогу, чувство долга болезненно шевелилось где-то внутри, но Джойс не хотела думать о будущем. Нет, не сейчас. Пусть все идет своим чередом, может, это только минутная слабость. Но сердце в груди билось неровно от одного его присутствия, ради него она готова была даже отказаться от своей свободы, от карьеры, которой так долго грезила. Джойс невольно сравнивала свои чувства к Андреа и к Маркусу. Ничего общего. Лишь сейчас она поняла это. Маркус годится на роль брата, друга, хорошего знакомого, которому можно в случае чего излить душу, но Джойс уже не представляла его своим мужем. Нет, никогда. Но как же быть с обещанием?
С другой стороны, кто сказал, что Андреа полюбит ее? Насколько Джойс успела понять, он считает свою стажерку взбалмошным, избалованным ребенком. Девочкой, которую время от времени не мешало бы хорошенько шлепать. Как заставить его увидеть в ней женщину? Вести себя менее эмоционально, корчить зрелую степенность? Джойс не могла себе представить этой картины, тут не помогло даже богатое воображение. Она такая, какая есть, и уже вряд ли изменится.
За эти две недели Джойс поняла в самой себе больше, чем за всю предыдущую жизнь. Вот он идеальный мужчина, мечта жизни, не Маркус, с которым отношения уже дошли до стадии брака, а этот загорелый черноволосый человек с карими глазами. У него нет шикарных машин, и его отец не зарабатывает миллионы в год, но с ним не хочется расставаться ни на минуту, а Маркус; всегда ухоженный, чистенький, начинает раздражать, если задерживается хотя бы на минуту. Нет, Джойс не выйдет за него замуж. Теперь уже точно не выйдет. Как бы ни сложились ее отношения с Андреа, пускай даже не будет никаких отношений, она не станет миссис Хатт. Закончится стажировка, Джойс вернется, но свадьбе не бывать. Правильно говорят, все познается в сравнении. А Джойс просто не с кем было сравнивать, поэтому она и приняла простую привязанность за любовь. Она не любит Маркуса, никогда не любила. Подумать только, Джойс испортила бы себе жизнь этим браком. Вечная неудовлетворенность, натянутость, претензии друг к другу. Он тоже не был бы счастлив с ней. Надо покончить с этим, и чем быстрее, тем лучше…
— Ты останешься в Каире, но будешь лежать в больнице столько, сколько потребуется. — Воспользовавшись ее минутным замешательством, Андреа напустил на себя строгий вид.
Джойс тяжело вздохнула в ответ. Ей уже не хотелось спорить, но и вообразить, что придется лежать здесь совсем одной днями напролет, в лучшем случае пролистывая учебники и справочники, было невыносимо тяжело.
— Мне будет очень скучно. Я не против лечения, со здоровьем шутки плохи, но терпеть не могу сидеть без дела. Просто не привыкла.
У Андреа не было оснований не верить ей. В этих словах слышался уже не бунт, а простая человеческая тоска. Так говорят, когда знают, что ничего не изменишь.
— Мы что-нибудь придумаем. ~ Он и сам не заметил, как это сорвалось с языка. Но она выглядела такой уставшей, так искренне расстроилась, что хотелось хоть чем-то ее утешить. — Ты бы поспала, еще рано.
Джойс послушно закрыла глаза. Беседа действительно утомила ее. Андреа заботливо поправил одеяло… Она повернула голову набок, и ее бледность стала особенно заметна.
— Джойс, — прошептал Андреа, не в силах подняться с кровати.
Ему все казалось, что стоит отойти — и ей опять начнут сниться кошмары. Рука сама собой потянулась к русым кудрям, чтобы убрать их с лица. Но когда шелк волос коснулся его кожи, Андреа уже не мог сопротивляться искушению и принялся гладить Джойс по голове, перебирая пальцами золотистые пряди.
Что я делаю? — спрашивал он сам себя, но не мог отвести руку. Она выйдет за другого. Она его любит, она будет жить с ним в одном доме. Эти мысли, одна болезненнее другой, впивались в сердце острыми иглами ревности, но Андреа знал, что не имеет права ревновать. Она принадлежит другому. Да. В следующий раз, когда Джойс проснется, надо снова стать только старшим по сектору. И больше никем. Нельзя, нельзя сломать жизнь этой девочки в угоду собственной прихоти. Еще полтора месяца он будет видеть ее, а потом постарается забыть.
Андреа попытался представить себе свою жизнь без нее и не смог. Джойс вошла в его грезы, в его планы. Вчера они чуть не потеряли ее. А если тот, другой, в Австралии окажется не достаточно расторопным, чтобы успевать за женой? Если не сумеет вовремя предостеречь от неприятностей? В том, что Джойс себе их найдет, можно было не сомневаться ни минуты. И Андреа уже сейчас испытывал страх за ее будущее. Взять телефон и время от времени звонить? Но с какой стати? Правильно сказала Амалия: «Не добавляй проблем ни себе, ни ей». О вездесущая Амалия, она одна поняла, что творится с Андреа, но слишком поздно. Себе он уже добавил проблем. Оставалось теперь сделать все, чтобы эти проблемы не появились еще и у Джойс. А может быть, сразу отправить ее домой? Не мучиться самому и не вызывать подозрений у нее. Начнет чувствовать себя виноватой, будет переживать. Но, с другой стороны, это чистой воды эгоизм. Почему из-за его любви Джойс должна лишиться удовольствия стажировки? Это нечестно. Тогда, может, уехать самому? Но куда и как бросить раскопки? Черт, откуда только взялся этот жених! Андреа злился на него, в глубине души понимая, что если кто и взялся, то это скорее он сам, а не тот, другой, имеющий все права.
За этими мыслями незаметно прошло несколько часов. Андреа все так же сидел на краю кровати, когда в дверь едва слышно постучали.
— Да-да, — вполголоса отозвался Мартелли, пересаживаясь на стул.
Дверь приоткрылась, и заглянула Амалия.
— Спит?
— Как видишь.
Амалия достала из пакета голубую вазу и поставила в нее небольшой букет роз.
— А просыпалась?
— Да. — Андреа улыбнулся, вспомнив их перебранку по поводу пребывания Джойс в больнице. — Уже собирается выписываться.
— Кто б сомневался, — усмехнулась Амалия. — Я так понимаю, не позднее чем к обеду.
