Но я не об этом. Я о том, что даже убийство может стать привычным ремеслом и будничным делом. Вот это и впрямь страшно. Когда единственным методом решения проблем становится убийство.
– Слушай, ну давай сами найдем, где он, этот гад, находится. Ну хоть приблизительно. А потом сдадим их всех, всю цепочку, этому твоему Алипиу. Ну надо добить это дело.
– Ну, добить так добить.
Полезли мы в спутник. От пустыря того поворот на автостраду, на ней, понятно, ни гостиниц, ни вилл, и еще дорога вверх по горе вьется в сторону кладбища. У них тут кладбища на вершинах гор находятся, на голых скалах. Забавный такой обычай. На этой дороге тоже ничего интересного нет, пара простых домиков, один кабак, похоже, давно закрытый, и электростанция. У мертвого кабака развилка. Та дорога, которая не к кладбищу, а в другую сторону уходит, оказалась самой перспективной. Там деревенька небольшая, но симпатичная, и в ней три современные виллы одинаковые в ряд выставлены. Типовые виллы для класса выше среднего. Такие кубы бетонные, плиткой из черного местного камня – базальта, похоже – облицованные, с панорамными окнами в сторону океана, как доисторические толстые телевизоры, а на обратной стороне во двориках бассейны. И гаражи. Все, что нужно для жизни.
На экране видно, что в одном из трех бассейнов воды нет. Но это, может, и ничего не значит. А может, как раз там и живет наш убийца, он специально воду слил, чтобы не определили, что девушка там утопла.
Потом Гонзу шерстил сеть, искал, кто в тех волшебных пряничных домиках живет, ведьмы или великаны-людоеды. Оказалось, все дома были построены три года назад и тогда же приобретены их нынешними владельцами. В среднем живет адвокат сеньора Августа Тейшейра да Вереда, с одного бока от нее – архитектор Мишель Серро, француз, уже полгода он на континенте чалится, а с другого, в доме с пустым бассейном – семейство местного бананового плантатора (да, такие еще есть на этом острове) Антониу Рибейру: он сам, его жена и их взрослый сын Алонсу. Я предложила начать с него.
– Что значит «начать»? Мы же решили сдать всех Алипиу. Это же не игрушки.
Я развернула его с креслом к себе, сделала позу Кота-в-сапогах из «Шрека». Очень убедительно. Он рассмеялся, не вставая, приобнял меня слегка за корму, потерся головой о мой живот.
– Ох и кукла ты, Алиса. Ладно. Поиграем еще. Поехали.
* * *
У забора бананового барона я спросила:
– Слушай, а как ты его выманивать будешь? Не фотку же ему в рыло совать?
– Ты сзади стой и улыбайся, – говорит – спокойный такой, будто мы к знакомым в гости приехали.
Я вот припсиховывать слегка начинаю – мало ли что. А он, наоборот. Будто ему не в новинку ко всяким плохим парням являться. Может, он бывший коп? Вон, опять же, с местными полицейскими дружбу водит.
Или частный детектив. Тогда и электронная кладовка имеет свой смысл.
Или он сам плохой парень. Деньги, например, ворует со счетов или хакер – я ж сразу так и подумала. И у него огромная сеть по всему миру – в Гонконге, Мексике, России и на Каймановых островах. А он, Гонзу, – такой Доктор Зло. Люсьен, дружок мой закадычный – господи, сколько я про него ерунды перечитала, – такого ловил. Поймал, само собой.
Гонзу нажал кнопку звонка на бетонной оштукатуренной стене возле калитки. Ничего не произошло, калитка сама собой беззвучно не отворилась, открывая нашему взору дорожку, мощенную галькой, петляющую между пальмами и пропадающую где-то в дебрях; перед нами неслышно не возник слуга-малаец в вышитом камзоле. А жаль, если бы с нами был старина Люсьен, так бы все и вышло.
Нет, калитка все же отворилась, но не беззвучно, а как положено, с некоторым железным лязгом. За ней стоял дядька лет шестидесяти, толстый, в пижамных штанцах и майке-алкоголичке, между резинкой штанов и нижним краем майки, выпячиваясь, на народ выразительно смотрело пузо. Мужики молча смотрели друг на друга, я, как было велено, улыбалась за плечом Гонзу.
Вдруг хозяин виллы всплеснул руками и радостно что-то завопил, будто признал знакомого. Гонзу закивал. Мужик приглашающим жестом предложил нам последовать за собой. Потом они ходили вокруг пустого бассейна, разговаривали, размахивали руками. Гонзу вытащил из заднего кармана какой-то крохотный блокнотик и карандаш, что-то записал, что-то спросил. Потом они пожали друг другу руки, и мы с Гонзу ушли. На все про все ушло минут пятнадцать.
* * *
– Ну давай, рассказывай, не тяни резину!
Мы убрались из дома сеньора Антониу, встали опять перед запертой калиткой посреди пустой улицы, образованной сплошным двухметровой высоты забором по обеим сторонам.
– Вычеркиваем. Пустой номер. Он решил, что мы приехали ему бассейн чинить. Вот, говорит, молодцы какие, только вчера заявку на сайте оставил, а вы уже тут как тут. Я не спорил.
– Ну так чего узнал-то? Почему пустой номер?
– Бассейн у него без воды стоит уже четыре дня. Его сынок устраивал вечеринку, и ребята что-то там сломали, вся вода и ушла. Папаша так рассердился – «не берегут имущество, а оно денег стоит, вот этими вот руками заработанных!» – что выгнал сынка из дома. В смысле, отправил его в Фуншал, там у них еще квартира – «пусть сидит, на глаза не показывается». Так что, ни папаша Рибейру, ни сынок его утопить нашу русалку тут не могли, даже если бы очень захотели.
– Думаешь, не врет?
– Не похоже.
– Ладно. Давай к адвокатше наведаемся. Может, у нее там живет кто – приятель, любовник, садовник или все в одном флаконе. Вот она уехала куда-нибудь по делам или там ужин семейный был в ресторане – суббота же была как раз. А садовник пригласил к себе девушку по вызову… Хотя нет, она на такую не похожа… А, он с ней на пляже познакомился! Видит, туристка богатая, он ее склеил: я, говорит, местный миллионер (на нем-то одни плавки, поди разбери, миллионер или садовник), на вилле живу, приходи, будет вечеринка. Будут все сплошь миллионеры и знаменитые актеры, Ди Каприо как раз в гости завернул с этой, как ее… Шарлиз Терон. Она, дурочка, пришла, вся такая – «Дольче-и-Габбана», «Картье», «Бушерон», а он ей: «Ой, что-то ты первая, поплавай пока в бассейне!» Ну и утопил ее и всю «Дольче-и-Габбану» прикарманил, а труп – в океан.
* * *
Подъехали. Такая же точно стена, такая же точно калитка, такой же звонок. Такая же тишина за калиткой. Долгая.
Я представила себе, как красавчик мачо прячет ворованные побрякушки. Куда он их прячет? В шкатулку со встроенным сейфовым замком? В целлофановый пакет и в бачок унитаза?
– Может, ее дома нет? Понедельник, утро – может, она в конторе?
Я потихоньку продолжала себя накручивать. Один шанс был не наш. Значит, теперь шансы наткнуться на убийцу выше. Если учесть, что третья вилла стоит пустая, то здесь должно быть стопроцентное попадание. И мне, если честно, уже хотелось, чтобы нам не открыли, чтобы не вышел к воротам никто. Чтобы можно было сказать себе: «Мавр сделал свое дело, мавр может уходить».
Но дверца скрипнула и открылась. Перед нами стояла миниатюрная девушка в костюмчике: белая юбка, белая блузка, белый пиджачок.
– У вас назначено?
Нет, она могла булькнуть все что угодно, я же не понимаю, нау компренду, но мне показалось, что она должна была сказать именно это. Закон жанра.
Она улыбалась, просто лучилась улыбкой, весельем, радостью от всего на свете – солнца, неба, себя самой. Ямочки на щеках. Казалось, палец ей покажи, она захохочет. Горничная, секретарша? Не важно.
Гонзу молча кивнул.
– Тогда пойдемте, – последовал приглашающий жест.
Гонзу что-то сказал ей. Она посмотрела на меня и прыснула в кулачок. Он еще что-то… Девчонка уже смеялась. Гонзу, проходя мимо бассейна, взял ее за локоток и чуть подтолкнул в сторону голубой воды. Малявка, пискнув, ухватилась за него. Теперь смеялись уже оба. Потом он что-то спросил у нее, она
