катался, что ли? Вышел покататься один в субботу с кучей удочек и словил в воде девку. Правдоподобно до усеру. Кто хошь поверит. Я даже хотел ее обратно в воду. Не видал же никто, как я ее вытаскивал. Ну, наверное… Но меня на это не хватило. Не по-божески. Думаю, выгружу ее на бережок. Там недалеко как раз есть узенькая-узенькая полоска берега под скалой, надо только немного назад сдать. Скала отвесная, а под ней такой пляжик крохотный, травой заросший. Туда почти никто никогда не спускается. Хотя туда лестница ведет с шоссе. И там глубоко сразу, на катере подойти впритык можно. Ага. Вот, думаю, оставлю ее там, кто-нибудь сверху увидит. Пусть этот «кто-нибудь» в полицию и звонит. А я не-е… Сгрузил ее и по-быстрому оттуда – фьють! Думал, никто не узнает. А тут вы. Что теперь будет-то?.. Как ничего? В смысле?.. Дык я пошел тогда? Ага?
* * *
Ну что? Два-ноль в нашу пользу. Разматывается ниточка, разматывается.
Я как представила момент, когда этот бедолага Нуну делал искусственное дыхание заведомо мертвой девице, мне аж смешно стало. Черный, конечно, но юмор же. Стою и ржу. Это когда мне Гонзу пересказал все. Ржу, аж приседаю и ладошками себя по голым коленкам: «Рот в рот, ха-ха-ха, ой не могу, анекдот!» Гонзу смотрит на меня как на спятившую, а мне все равно, мне смешно. Просмеялась, ладно. Слезу кулаком вытерла.
Дело, между прочим, уже к вечеру, а «дело» не закрыто. Спрашиваю:
– Что теперь?
А он, Гонзу – папаша Гонзу! – и говорит:
– Поехали ко мне.
Он так это сказал, что я сразу поняла: он меня не кофе пить зовет и не по интернету в поисках убийцы моей Прекрасной Купальщицы елозить. Он меня за другим зовет. За тем самым. Зачем мужики баб домой приглашают. И я сразу внутренне согласилась.
И не потому, что на Энди в страшной обиде пребываю. Нет. Обида уже выветрилась. Да и не до Энди мне с утра. Мне даже позвонить ему ни разу в голову не пришло. Самого-то Энди я в черный список вчера упрятала, оттуда не выбраться. А я звонить ему не хочу. Пока не хочу. Человек, который не приехал, не в счет. Он в мой детектив не впишется. Я это чувствую.
А еще чувствую, что согласилась я на предложение Гонзу раньше, чем он это самое предложение сделал. Во как.
– Поехали, – говорю. – Только это, давай сначала ко мне заедем. Я там утром джинсы стирать поставила. Постирались уже, наверное.
Два из трех
Я выхожу на крохотный балкончик. Прямо передо мной в трех метрах верхний край стены соседнего дома, над ним – верхушечка церкви. Внизу на площади уже собирается народ – обсудить свежие новости. Или вечные мировые проблемы.
Снимаю с сушилки свои джинсы и безумно розовую майку. Все волглое, за ночь не просохло. Ну и фиг с ним, на теле досохнет.
Гонзу в кухне варит кофе. Он добавляет в него кусочек черного шоколада и кардамон. Шоколадно-кофейно-кардамонный дух через открытую балконную дверь уплывает над крышами домов в сторону океана. Гонзу варит кофе для меня.
– Алиса, тебе с сахаром?
– Ни в коем случае.
А вчера он притащил от Луиша из бара бутылку «Лафройга». Для меня. Ну и для себя тоже, конечно. Но выглядело, как для меня. И еще тарелку тостов с ветчиной и сыром. Горячих. Вкуснющих. Тоже от Луиша. Тоже для меня.
А потом было такое…
Всегда думала, что я, слава богу, не первый раз замужем, как говорится. И удивить меня чем-то в постели сложно. С Энди у нас секс классный. Предсказуемый, но классный. Я всегда так считала. Ну и с тем, в Берлине, тоже неплохо было. Но с Энди лучше. Это же Энди!
Но тут! Оказалось, что я вовсе не продвинутая в этом деле, что я вообще необразованная провинциалка. Когда он… Ну, короче, мне было несколько неловко, но дико приятно. В общем, я, кажется, даже орала. Интересно, а окно было закрыто? Или я давала концерт над площадью для всех завсегдатаев Луишева шалмана?
Я порылась в глубинах совести, не стыдно ли мне. Нет, не стыдно. Я удивляюсь. Удивляюсь, удивляюсь. Многократно. В основном себе. Я еще в жизни не ложилась в постель с мужиком после одного дня делового в общем-то знакомства, без периода завлечения, пожимания ручки или коленки, без обцеловывания меня, зажатой в каком-нибудь углу – ну, то есть без всего того, что должно недвусмысленно дать понять, что меня хотят. Нет, ну Энди не в счет. Это он забрался в постель к незнакомой ему женщине в первый же вечер, а я-то отдалась законсервированной пятнадцать лет назад своей подростковой любви. Так что тут нечего сравнивать.
– Ты когда уезжаешь?
Он сидит по-турецки в ногах тахты – у меня в ногах. Я валяюсь на смятом покрывале. Чашка кофе – прекрасного, обжигающего кофе – стоит на полу. Очень удобно так пить кофе: ты валяешься на постели, а твой мужчина сидит у тебя в ногах. Главное, чтобы кофе был крепким, черным и обжигающим.
– Завтра, самолет рано утром.
– А ты можешь не улетать? Остаться еще на несколько дней?
– Нет, что ты, у меня же билет эконом-класса, его не обменять. Да и вообще…
Что «вообще», я не знала.
Пока я раздумывала, что такое для меня «вообще», он встал, понес свою чашку в кухню. Не очень-то и настаивал. Ну и ладно.
– Давай дело до конца добьем! – ору, не слезая с постели.
Не отвечает, в кухне шумит вода – не слышит, наверное.
Подведу итоги. Получается у нас что? Получается у нас, что девушку утопили в бассейне где-то недалеко от нашего маленького миленького городка, потом сбросили в океан со скалы, с пустыря, на который въехать можно и где обычно никого не бывает. Концы в воду. А тут парень на катере ее подхватил. Он девушку на бережок, а там два голландских друга ее приняли и уже мне под балкон доставили. Осталось последний этап прояснить. Или, наоборот, первый. Смотря с какой стороны считать. Надо карту открыть, спутник, посмотреть, что за дороги на этот пустырь ведут и есть ли на этих дорогах гостиницы и виллы с бассейнами. Не думаю, что сюда ее с другого конца острова везли. Верняк, тот, кто ее ухайдакал, попытался поскорее тело с рук сбыть. Чего бы он стал с ней круги по автострадам наворачивать? Здесь повсюду океан под боком. Удобно, когда вам надо от трупа избавиться.
Гонзу вышел.
– Чашку давай, помою.
– Я сама помою. Открой лучше карту. Давай посмотрим, откуда Прекрасную Купальщицу на пустырь могли привезти.
А он:
– Может, не надо? Давай я Алипиу звякну, все ему расскажу? Про друганов и про рыбачка. Пусть они сами разбираются, им за это жалованье платят.
Чего это он вдруг? Вчера что-то не предлагал Алипиу позвонить. Может, обиделся, что я не согласилась остаться? Или испугался? До убийцы ведь один шаг остался. Может, и мне надо испугаться? Ну, мы найдем его, убийцу этого, припремся к нему: «Здрасьте, мы к вам. Вы девушку не убивали? Вот эту вот, на фотке, она тут не особо хорошо вышла, но узнать можно. Узнаете?» А он нас тоже захочет убрать. Они всегда так делают. Может, это какой-нибудь серийный маньяк, ему плюс-минус пара жертв – говно вопрос, прикончит и не почешется. Наверное, я дура безмозглая, вот мне и не страшно.
В одной Эндиной рассказке было: там банковский клерк один, шибко умный, банк свой слегца грабил, не помногу, зато постоянно, несколько лет. Все тихо-мирно было, никто ничего… А потом пришел аудитор, тоже шибко умный, и все это по-тихому размотал. Но не побежал к начальству банка хвастаться, что он вора нашел, а стал клерка того шантажировать. Клерк за ухом почесал и убил аудитора. А его напарник, другой клерк, стал косо на него смотреть. Тот подумал, вдруг тот догадался – убил и его. Потом он еще много кого поубивал. И дошла очередь до самого умного, до Люсьена нашего, понимаете ли, Маугли. Ну, на нем, ясен пень, убивец когти пообломал.
