Нуну там живет… Да, возит туристов за сто шестьдесят евро… Нет, не с каждого, со всех. Человек пять-шесть на борт может взять… Да, подскажу, как его найти. Вот номер телефона, вот адрес. Если рыбалкой интересуетесь, лучше Нуну вам не найти!
И снова на колеса мотоцикла наматываются километры сначала горных виражей, потом шикарной скоростной автострады. Слава богу, остров невелик, всего-то чуть больше семидесяти километров по длинной оси. Но дороги, повторяющие рисунок гор, петляющие вокруг них, гораздо длиннее. Автострада периодически ныряет в тоннель, а вынырнув, выпускает из-под пуза ноги, высоченные опоры, зависает мостом над ущельем.
Камара-ди-Лобуш оказалась рыбацкой деревней. Вернее, городком, настоящих деревень тут нет. Сюда, кстати, однажды наведался Черчилль, писал здесь картины. Или картину. Я в интернете видела только одну. На ней скала Кабу-Жирау, это самая высокая европейская скала, что-то около шестисот метров. Небольшая бухта, в ней три катера пристегнуты к буйкам-мячикам и одна яхта посолиднее, бетонный мол с маяком, множество пестрых, синих, желтых, зеленых лодок, вытащенных на берег. На одной на вешалах сушится какая-то распластанная рыба. Треска, наверное. Та самая, обсыпанная солью, жесткая, как подошвы сандалий римского легионера, и по вкусу, верняк, такая же. Треска, которая продается здесь в каждом супермаркете. Тут же многочисленные кабачки, заполненные и туристами, и местными.
Туристы пьют кофе, местные – пиво. Они играют в бильярд или смотрят футбол по телику. В каждом баре – телик, в каждом телике – футбол. Сели за столик на улице с видом на лодки, заказали вечную бику. Сколько я за сегодня уже кофе выпила? Если считать первую утреннюю кружку растворимой бурды в компании Прекрасной Купальщицы, то, пожалуй, четыре или пять. Это у меня теперь основа рациона.
Гонзу звякнул племяшу сеньора Горацио – мы, дескать, рыбалкой интересуемся, как бы нам лодочку посмотреть? Племянник сказал, сейчас подойдет. Подошел. Парнишка еще совсем, едва за двадцать на вид. Худощавый, поджарый, я бы сказала, эбеново-загорелый – еще бы, все время на палубе, на солнце, – патлы черные, нестриженые, крупными кудрями. Красиво. Вот если бы у Гонзу такая шевелюра была…
Стоп, стоп, стоп. О чем это я? Разве мне не все равно, что у него на голове или еще где? Мы наиграемся в «Мафию с вариациями», разбежимся и не увидимся уже никогда. Мы с ним даже не разговариваем ни о чем, кроме «дела». В первый вечер залили друг другу пули в уши, и на этом наши личные разговоры закончились.
Это я впала в рассуждамсы, покуда Гонзу с пацаном этим перетирал.
Мы на мол вышли, он нам показывает: «Вон катер стоит». К одному из буйков привязан. Синий. Удочки торчком вокруг кабины, или как там у катеров это называется – рубка, кубрик, мостик?.. Нет, это что-то не то. На корме написано «Штрелиция», а ниже – «Фуншал». Он самый.
Гонзу говорит пареньку что-то и тоже на катерок указывает, типа: «Ну, Нуну, колись, малыш, ты девицу на катере катал? Куда? Зачем? Ты ее укокошил?» А парень руками разводит, головой крутит – нет, мол, совсем не он. И знать никакой девицы, ни живой, ни мертвой, не знает. Я слов-то по-португальски не понимаю, но чую, смысл примерно такой.
А градус беседы повышается. Парень руками завертел, будто от себя что-то отмахивает, и уже орет, подите, типа, все, куда, сами знаете. Вокруг-то никого, мы на молу стоим, на краю, у маяка самого. Так что стесняться некого. И Гонзу не уступает, тоже руками вертит у того перед носом, и тоже не шепотом. И так они все ближе друг к другу, все ближе… И тут Нуну толкнул Гонзу в грудь. Сильно так толкнул, двумя руками. А Гонзу его за руки хвать – и на себя дернул. Я даже не разглядела, что он там сделал, только пацан пополам согнулся, одна рука у него за спину завернута, крепко так, и вопит он уже жалобно, отпустите, типа.
Потом Гонзу из кармана фотку вытащил ту самую из соцсетей, где Мис с «русалкой» в обнимку, и в нос парню сунул. Нуну, бедолага, аж побледнел. Знаете, как очень загорелый человек побледнеть может? Он такой серый становится, как пыльный мешок. Такой цвет мертвый. Бр-р. Вот пацан тоже как пылью обсыпался и еще сглотнул судорожно, кадык вверх-вниз по горлу шариком. Похоже, его чуть не стошнило. Он рукой махнул обреченно так – все равно, мол, чего уж там, слушайте…
– День вчера такой был. Несчастливый. Я четверых взял в Машику. Туристы, три парня и девчонка… Нет, не эта. Другая совсем, маленькая толстушка, поросеночек. Сестра кого-то из этих. Я их вообще брать не хотел. У меня лицензия как раз накануне закончилась. Но они: «Возьми, возьми, мы заплатим!» Двести евро пообещали. Ну, я взял. Пошли сначала вдоль бережка покатались, девчонка в шезлонге на носу устроилась и сумку-холодильник рядом пристроила. С пивом. Ей быстро хорошо стало. Ага. Шляпу на нос надвинула и спит. Ну, мы потом пошли рыбачить. От берега подальше. Дело двинулось. Эти довольные, одну за одной бонито тягают. Бонито – рыба жадная, на живца или на креветку хорошо идет. Рыбины прям друг друга от крючка отталкивают: «Не трожь, это мое!» А я всю дорогу психовал – ну как морская полиция подойдет, лицензию потребует! Ага! Вот тут я и погорю. Никакие двести евро не спасут. Но это я внутри весь на взводе, глазами горизонт обшариваю судорожно. А снаружи все о'кей, ребята, все прекрасно. Сижу себе, жара, даже майку снял и кроссовки – в них вообще невозможно. Короче, эти по ведру натягали, потом еще покатались. Там места есть, дельфины приплывают. Ну, мы пошарашились туда-сюда, дельфинов посмотрели. Визг, писк, восторг. У этих, не у дельфинов. Рыбок им покидали – дельфинам, в смысле. У меня специально мелкая рыбешка припасена для этого дела. Ага. Слава богу, к дому погребли. Все, я пассажиров своих в гавани высадил… Как где? Где взял, там и высадил. Сказал же, в Машику. Я радостный такой! Двести евро слупил, полиции не попался, домой иду. Я там вдоль берега пошел, близко совсем к скале. Там хорошо, течение. Само несет. Вот сижу себе, рулю потихонечку, пейзажем любуюсь. Вдруг – что за хрень? Кто-то со скалы сиганул. Девка!.. Да эта, эта! Фигак со скалы в воду! И ага! Я движок заглушил – и тоже в воду. Она сразу на дно пошла, камнем. Я за ней. Там вообще-то глубоко. Ага. Но я дотянулся. За волосы ее – и наверх. Еле вынырнул с ней вместе. Ну и к катеру ее потащил. За борт перекинул, сам влез. Давай ей искусственное дыхание делать. Я умею. Я раньше в аквапарке работал, туда без корочки, что ты курс спасения на воде прошел, не берут. Я ходил… Куда, куда – на курсы эти. Так я все по науке сделал. На сердце – раз, два. Ну, давишь так, ладонь на ладонь кладешь и давишь. Массаж. Ага. А потом, ну это… рот в рот. И на бок ее переворачивал, на живот давил, чтобы легкие от воды освободить… Что, что – ничего. Не вышло ничего. Померла. Видать, здорово нахлебалась сразу. Или об воду треснулась… Чего ты? Об воду, как об асфальт, треснуться можно! Хапец – и прощай, позвоночник! Ага! Нам на курсах рассказывали… Ну говорю же, со скалы звезданулась… Место какое? А!.. Погоди-ка, соображу… До аэропорта, то есть до полосы посадочной, я еще не дошел. Вот край полосы уже виден был. Но не дошел. Ага. Там еще наверху такой пустырь ровный. Мы туда на машинах иногда на пикник выезжаем. Че там, канавку бетонную узкую переехал, и можно прям по траве – там колючки какие-то растут – до самого края доехать. Там садимся, пиво, то, се… И главное – никого нет вокруг, никаких туристов… Времени сколько было? Время, время… Седьмой час. Может, около семи. Плюс-минус. Точно не скажу. Ага. Ну вот, значит. Сижу, как дурак, с утопленницей этой. Куда ее? В полицию звонить? Так поди докажи, что она не с моего катера сиганула, а то, может, это я ее того. Ага. Да еще лицензия… Что, скажут, ты там делал,
