браслет, и начала считать до ста. Лидия замолчала, обмякла на скамье, женщину вырвало прямо Филипе на джинсы.
— Хочешь ей помочь? — раздался голос с другой стороны решётки.
Свет стал чуть ярче, у клетки стоял Лурье-старший.
— В твоих интересах привести её в чувство, — сказал он, — если мы закончили с ней, то примемся за тебя. Эта тварь замкнулась, словно ей кто-то поставил блок, хотя вдруг она и вправду не виновата. Может быть, это твои дружки прикончили Сергея, а? Расскажи, у меня нет причин тебя мучить, но если решишь молчать, у меня есть средства разговорить любого эспера, ты уж поверь, крошка.
Филипа показала Люку средний палец, Лурье рассмеялся, и выключил свет совсем. Потом раздался шум капели, девушка почувствовала, как воздух стал влажным, а через некоторое время на полу появились первые лужицы. И они увеличивались всё быстрее и быстрее, пока весь пол не покрылся слоем воды.
За час вода дошла до щиколоток, в ней появились мелкие рыбёшки, они не могли серьёзно поранить, но впивались в ноги и пытались вырвать кусочки мяса. Филипа поймала одну из них, наощупь она была длиной сантиметров десять, тонкая, как червь, с расширяющейся головой. Рот у рыбки был утыкан мелкими и очень острыми зубами. Девушка забралась на скамью, где лежала Лидия, но это не спасло, ещё через час вода залила сиденье. Филипа даже представлять не хотела, что твориться с хозяйкой Хайята, но наверняка от царственной красоты не осталось и следа.
— Карнеро, — снова раздался голос Лурье, только теперь сам он не показывался. — Эти сволочи забираются в любое отверстие, и начинают выгрызать тело изнутри. Как там твоя подружка, жива ещё?
Девушка не стала отвечать, но Лидию проверила. Та была мертва.
— Я снимаю браслет, — громко сказала она. — И тогда плевать, что будет, но сначала я здесь всё разнесу.
С минуту никто не отвечал, потом послышались шлепки, кто-то шёл по воде. Филипа вцепилась в прутья, пытаясь рассмотреть в кромешной тьме хотя бы силуэт, но не успела. Её голову резко притянули к решётке, и в шею вошла игла.
* * *
Сопротивляемость Геллера возросла — Веласкес с трудом его вырубил, времени аккурат хватило на то, чтобы дойти до мотоцикла, вытащить пенал с инжектором, и вколоть раствор. Состав, которым его обездвижили почти год назад, подействовал, Эфраим затих, но оставался в сознании. Пятьдесят ампул, столько было на складе, на который они с Волковой забрались, два инжектора Павел всегда возил с собой, на всякий случай — поселившийся в мозгу крохотный Веласкес-параноик старался всё предусмотреть.
— А теперь слушай меня, — Павел сел возле инженера на корточки, — ты прав, ты теперь труп. Служба контроля от тебя не отстанет, если оставить всё как есть, они тебя по камерам вычислят, и увидят, что нет браслета, а это для тебя, считай, приговор. Могу прикончить, или могу попробовать спасти, раз уж ты мой наниматель теперь. Ты, кстати, знаешь, что если наниматель умирает, детектив должен отдать деньги наследникам, а контракт переслать в Бюро? Так что решай, или ты мёртв окончательно, или пока жив. Вот эта штука обездвижила тебя на сутки, даю тебе время подумать.
Он вышел из дома, и поехал в порт. Промелькнула мысль, что неплохо бы заехать в больницу, узнать, как там Ян Стоцкий, и ещё немного с ним поработать, но в клинике его ждало одно дело, а на яхте — два. И Павел выбрал яхту. Он решил, что с убийцей ещё успеет разобраться.
Лулу открыла глаза и сладко потянулась, она лежала на широкой кровати, прикрытая лёгким покрывалом, руки были скованы, тонкую цепочку пропустили через изголовье кровати — она явно неплохо провела время. Последнее, что она помнила — как спускается в каюту к этому богатенькому придурку, которого они должны были обокрасть. Янек должен был направить катер к острову, где живут маленькие мутантики, а сам вернуться обратно под водой, и залезть на яхту, когда она, Лулу, этого парня отвлечёт. Янек никогда не обманывал и расплачивался полностью — она заманивала богатых клиентов, вкалывала им усыпляющие препараты или капала в спиртное парализатор, а потом её напарник чистил их счета и уносил ценности. И охранял от разгневанных идиотов, которые решили, что шлюха должна визжать от радости, когда они положат не неё глаз.
В этот раз Янек обещал заплатить пятьдесят тысяч, если она вытащит парня на палубу в нужный момент, Лулу была уверена, что справится, мужики при виде неё теряли рассудок. Этот вон тоже не устоял.
— Постой-ка, а почему я здесь, а не на палубе? — задала она себе вопрос вслух.
— На палубе нас подстрелили бы обоих, — в кресле сидел тот самый пижон, которого она должна была охмурить, — а так мы оба живы. Если будешь себя хорошо вести, я тебя выпущу.
— А если я буду плохой девочкой? — Лулу игриво подмигнула.
Вместо ответа Павел вывел на экран запись момента, где акула откусывала руку Эфраиму, а потом заживо его заглатывала целиком. Пришлось сделать видео практически заново, но зато и эффектов в виде крови и кишок тут было побольше.
— Акулам плевать, хорошая ты или плохая, — сказал он. — Собственно, мне тоже, ты расскажешь, кто меня заказал, или я рассержусь. Если боишься своего приятеля, это твои проблемы, думаю, я пострашнее буду.
Лулу покачала головой.
— Ты такой пупсик, — сказала она, призывно облизнув губы, — разве тебя можно бояться.
Павел уселся рядом на кровать, положил ладонь девушке на грудь.
— Чувствуешь, как бьётся твоё сердце? — спросил он. — А сейчас оно остановится.
Лулу ничего стоящего не знала. Хватило двадцати минут, чтобы выяснить о ней всё — возраст, номера счетов, места, где Стоцкий хранил заначки, мотели, в которых он жил, сколько он платил и сколько она присваивала себе, но кто заказал Веласкеса, Ян ей не сказал. В ночь, когда их с Филипой обстреляли в баре, девушка спала в гостинице, мужчина появился только утром, от него пахло не очень приятно, это Лилу помнила. Но навигационная информация в машине была стёрта, а она каждый раз проверяла, где этого козла носило. Павел вколол ей дапатраламин, слегка подлечил, и оставил на яхте — смотреть сны. А сам надел гидрокостюм, застегнул на груди компенсатор давления и газообменник, прицепил на одно плечо дополнительный нагнетатель, а на другое
