поддерживать высокую эмоциональную напряженность.
Хоакин благодарно отзывался на эту мантру, а также серьезно настраивался на съемки и непросто выходил из роли. Закатывать глаза в ответ на повторение чего-либо могло бы быть актерским штампом, однако Хоакин по-настоящему вживался в роль – причем до такой степени, что ему не только было трудно из нее выходить, но он даже на какое-то время терял контакт с друзьями из-за своего странного поведения.
«Здесь идет речь о фальшивости американской мечты. Это странная вещь, с которой столкнулось мое поколение; нас поощряют следовать американской мечте, но у нас нет для этого правильной моральной поддержки. И вот, у вас есть этот герой Вилли. Мы ничего не знаем о его родителях, за исключением одного упоминания о его матери. Ты действительно чувствуешь этого ребенка, которому пришлось вырасти очень быстро и в сложных условиях. Это про предательство, дружбу и любовь, а также про то, как эти внешние силы способны осквернить наши отношения», – пояснял он.
«Любой актер, говорящий, что дома на выходных он вынужден забывать о своем персонаже, полон дерьма и претенциозности. Все гораздо сложнее. Тут-то и видна вся игра насквозь, вся эта показуха. Я не нашел ни одного рецепта погружения в роль или выхода из нее. Что касается Ярдов, то только через год я смог оглянуться и спросить себя, как мне это удалось».
Во время съемок Ярдов он нанял тренера для работы с ним шесть дней в неделю – чтобы, как говорил Хоакин, «чувствовать каждую мышцу своего тела».
«На беговой дорожке я думал, что мои голени разорвутся. И это еще было самое простое…» – добавлял он.
Он хотел стать похожим на модель Calvin Klein, как иронично замечал Уолберг.
В фильме была сцена, требовавшая от Феникса особого драматизма. Он пошел на другую сторону съемочной площадки и врезался головой в дубовую доску на стене, в результате чего появился огромный шрам. Медсестра на съемочной площадке сказала Грэю, что Феникс стучит головой о стену. Естественно, режиссер бросился туда и нашел своего актера бьющимся головой. Этот случай – притча во языцех в Голливуде, и хотя актер не раз прибегал к такой ревностной подготовке, ему не понравилось, как ситуацию преподносила пресса:
«Пресса выбивается из сил, настаивая на том, что каждый день помимо чистки зубов и принятия душа я готовлюсь к роли с помощью ударов головой о стену. Мне кажется это странным, потому что мне нужно было играть напряженные эмоциональные сцены, один раз в Ярдах и второй раз в Форс-мажоре, при этом ты стоишь такой среди людей, пьющих кофе и спрашивающих: «Ты видел эту игру прошлым вечером?» И ты думаешь: «Как, черт возьми, мне правильно сыграть этот (сложный) момент?» Поэтому я делаю что-то экстремальное, а потом вдруг это становится моей характерной чертой, что в корне неверно – это всего лишь один из моментов. А остальное они не замечают».
Грэй говорил GQ: «Хоакин готов на самые проблемные, индивидуальные, изобличающие шаги, на все, что только можно попросить от актера. Честно говоря, мне очень трудно с ним работать – мне не нравятся истязания».
Позже он добавил: «Но через секунду я готов с ним работать, потому что он так хорош».
Хоакин говорил о Грэе: «Это то ощущение, когда ты собираешься присоединиться и попытаться сделать что-то не так, как ты мог бы это сделать с другими режиссерами. Его это интересует, он это ценит, и он сильно тебя стимулирует, так как так же стимулирует и себя. Не могу сказать, насколько легко режиссеру «снимать, монтировать» и устраняться».
Он изо всех сил старался сделать драку с Уолбергом убедительной. Он рассказывал: «Мы с Марком забыли о себе. Мы хотели, чтобы это была эпическая драка, с падением с лестницы и продолжением на улице. У нас были налокотники и наколенники, но с первого дубля Марк просто зацепил меня своим мизинцем, подбросил в воздух, и я приземлился на голову. Чувак, я был избит. Несколько дней я был черно-синим. Но, черт возьми, я уверен, что не собирался драться в долбаном стиле Джона Уэйна. Я хотел, чтобы это выглядело небрежно, грубо и зло, чтобы я лупил этого парня – своего друга, – так, как будто хочу выбить из него душу».
Об Уолберге Хоакин добавлял: «Он гений. Я знаю, это звучит громко, но когда вы несколько месяцев работаете вместе в странных обстоятельствах, у вас появляется связь, как на войне. Ну, может, не как на войне, а как в армии. Когда я закончу с кино, я хочу отстраниться и какое-то время не иметь к нему никакого отношения. Так что эта дружба, которую вы заводите, всегда странная».
В интервью интернет-газете The Huffington Post Грэй рассказал о том, как он решил взять на роль Хоакина: «Я впервые встретил Хоакина холодным зимним вечером в Нью-Йорке в 1997 году. Это был шумный и сложный вечер, завершивший сложный день, и у меня была по меньшей мере напряженная неделя, во время которой я пытался подобрать актеров для своего фильма Ярды. Я встретился, наверное, с сотней актеров, и большинство из них выглядели талантливыми и полными энтузиазма. Но то, чего им всем не хватало – во всяком случае, с моей точки зрения, – было определенное качество, которое выделяет лучших среди остальных: умение передавать сложную внутреннюю жизнь».
Однако после нескольких минут разговора с Хоакином режиссер уже знал, что это именно тот человек, который ему нужен. «Он был противоречивым, он был ярким, и он был ищущим. Было понятно и еще кое-что: Хоакин вызывал опасения. Я его не боялся, но я боялся того, что он может сделать, особенно с собой. Я должен был начать работать с ним как можно скорее».
«Оглядываясь на наш первый опыт сотрудничества, я не уверен, что мы действительно много взаимодействовали. Вроде бы, я помню много терзаний, страха, воплей и криков. Но также я помню, как постоянно поражался эмоциональной глубине 24-летнего парня, и мне нравилась его дикая непредсказуемость. Казалось, в любую минуту он готов взорваться».
Хоакин, по его словам, был к себе строг, он был настоящим перфекционистом. «У нас была одна общая черта, и это было полное погружение в работу. Мы снова и снова говорили друг другу, что точно провалимся, но, по крайней мере, при этом отдадим все, что имеем. Он был неподготовленным и недисциплинированным, обычно требовал множества дублей и большой подготовки. Я тоже. Сейчас Ярды похожи на первый раунд боксерского поединка, в котором ни один из бойцов не выглядит к нему готовым».
Во время работы с Хоакином Грэй сравнивал себя с дьяволом, сидящим на
