Ромка снова сел на стул и повертел головой. Вот интересно, куда их сосед прячет свое оружие? Или постоянно носит его с собой? Хорошо бы узнать, какой у него пистолет.
В углу комнаты стояла небольшая тумбочка, верхний ящик был слегка выдвинут. А не там ли он лежит?
Мальчишеское любопытство взяло над Ромкой верх, и он заглянул в тумбочку. Никакого пистолета в ней не было. Но вместо него на дне ящика лежала небольшая зеленая трубочка. Ромка сразу ее узнал. Это была та самая плевалка, из которой Денис стрелялся горохом. А еще рядом с ней лежали несколько желтых горошин.
К Ромкиному лицу прилила кровь, руки задрожали. Так вот почему они никак не могли найти похитителя! Но кто же мог подумать, что человек, призванный всех охранять, на деле окажется преступником?
Значит, это он саданул меня по башке, а потом еще расспрашивал, кого я видел у валуна. Боялся, наверное, что я его узнаю. И SMS со Светкиного телефона послал тоже он. Ему ничего не стоило незаметно взять мобильник с подоконника. И в краску мою он ночью вляпался, потому что ходил навещать Дениса. Должно быть, держит его в лесу, но не в блиндаже, а в какой-нибудь специально вырытой яме. Вот такие мысли пронеслись в голове у юного сыщика.
За дверью послышались уверенные шаги. Ромка быстро побросал улики обратно в тумбочку, задвинул ящик, отскочил от него — и вовремя. Валерий Сергеевич открыл дверь и вошел в комнату.
— В гости зашел? — добродушно спросил он. — Я наслышан уже, как Артем браконьера спугнул. Но зачем он один пошел в лес?
— На оленя посмотреть, — стараясь не смотреть преступнику в глаза, ответил Ромка и брякнул первое, что пришло ему в голову: — У вас… молотка не найдется?
— Нет, а зачем тебе?
— Гвоздь в подошву забить, а то отрывается. — Ромка задрал ногу в кроссовке с литой подошвой и тут же ее опустил. — Ну, нет так нет, поищем в другом месте. До свидания.
Круто развернувшись, Ромка выскочил за дверь.
— Что с тобой? — увидев его ошеломленное лицо, спросила Лешка.
Ромка указал пальцем на стену и хриплым шепотом сказал:
— Это он!
— Кто — он?
— Он похитил Дениса.
— Валерий Сергеевич?!
— Да, пошли отсюда, чтобы он нас не услышал.
Друзья выбежали из домика, нашли укромное место, и Ромка рассказал им о своих находках.
— Надо же! — не переставая, сокрушался он. — Мы за приличными людьми следили, в то время как подлый преступник ходил у нас под самым носом! А могли бы сразу догадаться! Ведь даже в кино охранники чаще всего замешаны в криминале. А мне он с самого начала показался подозрительным.
— Ладно, что было, то прошло. Но как узнать, где он прячет Дениса? Прийти к нему и сказать, что мы его раскусили? Не можем мы это сделать. Следить за ним бесполезно, он сам кого угодно выследит. Ромка, а вдруг он догадался, что ты видел эту трубочку? — испугалась вдруг Катька.
— Не знаю. Может, и догадался, — не сводя глаз со своего домика, мрачно ответил Ромка.
— Тема, а ты что скажешь?
— Я скажу, что мы должны пойти к Алексею Петровичу и обо всем ему рассказать. Он должен это знать.
— И я тоже так считаю, — поддержала Артема Лешка.
— Ну что ж, пошли, — кивнул Ромка.
Алексея Петровича они застали в его кабинете. Грустный и подавленный, ученый неподвижно сидел за своим столом, перед ним стояла чашка с давно остывшим чаем.
Чтобы привлечь к себе его внимание, Лешка негромко кашлянула.
— Алексей Петрович, мы вам хотим кое-что сказать.
Ученый повернул к ним голову.
— Я уже обо всем знаю. Не стоило Артему так рисковать. Мы бы его рано или поздно поймали.
— Вы о ком? О браконьере? — догадалась Лешка. — Нет, мы к вам пришли по другому поводу.
А ее брат подошел к ученому, коснулся рукой его плеча и объявил:
— Алексей Петрович, мы нашли похитителя.
— Что? — ученый вздрогнул и резко выпрямился. — И кто же это?
— Охранник, Валерий Сергеевич. В его комнате мы нашли трубочку и горошины, которые принадлежали вашему Денису.
— И это все?
— Ну да, разве этого мало?
Алексей Петрович снова ссутулился и тяжело вздохнул.
— Знаю я про эту трубочку. Валерий Сергеевич не преступник, а мой друг, ветеран одного из подразделений спецназа по борьбе с терроризмом. И устроился он на эту, как мы с ним думали, легкую работу, чтобы отдохнуть в покое и на свежем воздухе. Когда Дениску похитили, я, разумеется, ввел его в курс дела, и он мне теперь помогает. А больше я вам ничего не скажу. Так что идите и не стройте из себя сыщиков. Надеюсь, вы сдержали слово, никому не сказали о похищении?
— Нет, конечно, как вы могли такое подумать?
— Тогда идите, — повторил ученый.
В коридоре четверо друзей столкнулись с Валерием Сергеевичем. Он строго на них посмотрел и зашел в кабинет. Ромка прильнул к замочной скважине, но Артем потянул его за Руку.
— Идем, нехорошо подслушивать.
— Да я и не собираюсь, — оторвался от двери Ромка. — Все равно ничего не слышно.
Когда друзья вернулись к себе в домик, Ромка сел на порог и стал с нетерпением поджидать соседа. А когда тот пришел, последовал за ним в его комнату.
— Валерий Сергеевич, вам Алексей Петрович, должно быть, сказал, что мы вас приняли за преступника? — робко начал он. — Вы уж извините нас, пожалуйста. Но, может быть, мы теперь объединим наши усилия? Посмотрите, вот эти горошины мы обнаружили на дорожке недалеко от столовой. Могу показать где.
Ромка высыпал на стол единственные улики, взял лист бумаги, начертил план лагеря, очертил место, где, по его предположению, был похищен Денис, и кивнул в сторону тумбочки.
— А вы где нашли его трубочку?
Через его спину охранник взглянул на чертеж.
— Там же, только чуть дальше, в кустах. Я ее случайно заметил, она затерялась в зеленой траве.
— А горошины были насыпаны в ряд, да?
Валерий Сергеевич кивнул.
— Вроде того. Я так и понял, что вы меня опередили.
— А где вы искали Дениса? У Белых Скал мы были, но, мне кажется, там стоит еще полазить. Одним нам эту гору и каньон не обойти, там целый поисковый отряд с собаками нужен. Что касается блиндажей в ближнем лесу, то мы их все осмотрели. А еще мы проверили алиби всех студентов, похитителя среди них нет. Лесник, кстати, тоже не замешан. Остаются училки. Они одни у нас теперь на подозрении. Вы бы к ним присмотрелись получше, а если что, мы поможем…
Валерий Сергеевич так крепко сжал Ромкино плечо, что ему сделалось больно.
