чувствуя, как в низу живота становится тяжело и горячо, как будто весь жар от его ласк опустился туда и требовательно давит, заставляя меня желать… большего. Чтобы его пальцы коснулись меня там, как в тот раз в мастерской, и заставили вспыхнуть от ослепительного удовольствия.
Я уже знаю, как это хорошо. И хочу снова! Очень хочу!
Вдруг Яр чуть поворачивает меня, подхватывает одной рукой под колени, другой за плечи и легко, словно я ничего не вешу, несет меня в комнату. Там стоит журнальный столик, пару кресел и огромный кожаный диван, на который Яр опускает меня осторожно, будто я сделана по меньшей мере из хрусталя. Я лежу на спине, смотрю на него и не сдерживаю восхищенного вздоха, когда он, быстро, не красуясь, стягивает с себя футболку.
Ослепительная красота его тела – сильного, мужского – вызывает во мне новые желания. Я сама хочу его трогать, я сама хочу провести губами по сильному плечу, потом спуститься к ключичной ямке, потом попробовать на вкус маленькие темные соски и погладить пальцами дорожку темных волос, уходящую за пояс брюк.
Но у Яра на меня другие планы, потому что он наклоняется ко мне, нежно целует мой живот и начинает расстегивать мои джинсы. Снимает их одним рывком и не сдерживает довольной, очень мужской усмешки, когда видит на темной ткани шелковых трусиков влажное пятно.
– Как охрененно видеть, что ты меня хочешь, – хрипло говорит он, проводит языком по краю белья, заставляя меня вздрогнуть, а потом лижет меня прямо там! Где моя влага промочила тонкий шелк!
– Яр! – вскрикиваю я, умирая от стыда и одновременно наслаждаясь тянущим приятным чувством, которое все сильнее разгорается во мне.
– Вкусная, – шепчет он, продолжая ласкать меня языком прямо через белье. – Отзывчивая моя девочка… Они совсем мокрые, давай их снимем, да?
Я киваю, потому что говорить не получается. И зажмуриваюсь, когда Яр стягивает с меня трусики, потому что теперь я перед ним совсем голая.
– Открой глазки, Нюта, – Яр быстро целует меня в живот. – Тебе нечего стесняться, ты безумно красивая.
Я открываю глаза и ничуть об этом не жалею, потому что вижу, как раздевается Яр. Он снимает брюки, а потом… потом снимает и те черные боксеры, которые я уже успела сегодня увидеть, и остается без ничего. Как я. Но у него есть то, чего нет у меня, и я в первый раз в жизни вижу эту часть мужского тела не на картинках и не на статуях.
И он… большой! Гораздо больше, чем я себе представляла!
Я завороженно смотрю, как Яр проводит кулаком по мощному стволу члена, как большим пальцем поглаживает крупную, темно-розовую головку, на которой выступила прозрачная капля, и это безумно красиво!
И только когда он уходит в коридор, возвращается оттуда с блестящим квадратиком фольги, разрывает его зубами и быстро раскатывает по члену тонкий латекс, я вдруг осознаю, что вот ЭТО – должно войти в меня.
И это пугает так сильно, что я резко сажусь и в панике бормочу:
– Я не смогу, Яр! Он не войдет! Яр!
– Тшш, моя хорошая, все в порядке, расслабься, не бойся, я ничего не делаю, – он тут же обнимает меня, шепчет какие-то успокаивающие глупости, укладывает обратно на диван и накрывает меня своим сильным горячим телом. Я чувствую бедром его большой твердый член, но поцелуи отвлекают меня, возвращают сладкий туман желания, и я снова жалобно постанываю Яру в губы, пока он гладит мои соски и осторожно пробирается пальцами вниз, находя маленький чувствительный бугорок, от прикосновения к которому мне безумно приятно. И я непроизвольно двигаю бедрами навстречу этим ласковым умелым пальцам, чувствую, какой влажной становлюсь, а когда губы Яра снова смыкаются на соске, то я кричу в голос, понимая, что еще немного, и…
Но тут Яр раздвигает мои бедра и входит в меня одним резким сильным движением. Входит до самого конца. Это такая острая и неожиданная боль, что я прикусываю до крови губу, а слезы градом катятся по лицу.
– Больно, – шепчу я, всхлипывая. – Больно…
– Да, моя хорошая, я понимаю, – он извиняюще целует мои мокрые от слез щеки, губы, глаза. – Прости. Но первый раз всегда так. Сейчас будет легче.
Он опирается на руки, чтобы не слишком давить на меня своим весом, и я вижу, как подрагивают его сжатые губы, какими каменно-напряженными стали его плечи – кажется, вот такая пауза дается Яру непросто.
Я осторожно двигаю бедрами ему навстречу, словно безмолвно разрешая идти дальше. Он подхватывает мое движение и двигается во мне медленно, осторожно, и это правда уже не больно. Своими толчками он словно задевает внутри что-то, от чего мое тело постепенно, приучаясь к этому, получает слабые импульсы удовольствия.
– Я не могу больше, ты такая узкая, такая горячая, в тебе так хорошо, – хрипло выдыхает Яр, двигается резче, сильнее, а потом глухо стонет и наваливается на меня, а я сжимаю крепче пальцы на его плечах и в этот момент чувствую такую безумную близость к нему, будто мы одно целое.
Он покрывает мое лицо поцелуями, шепчет глупые милые нежности, а потом ненадолго уходит и возвращается с бутылкой воды. Я жадно пью, неловко прикрывая рубиново-красные следы крови на бедрах – это кажется мне ужасно неприличным.
– Пойдем в душ, – мягко говорит Яр. – Отнесу тебя.
– Я сама…
– Сама будешь мыться, а отнесу тебя я. Не спорь.
Яр включает мне теплую воду, ставит меня под душ, снова нежно целует и уходит, прикрыв дверь, а я стою, уткнувшись лбом в холодную кафельную стенку, смотрю, как стекает на дно ванной окрашенная в розовый вода и пытаюсь осознать, что только что потеряла девственность с тем, кого люблю. И одновременно с тем, за кого скоро выйдет замуж моя сестра.
Почему это один и тот же человек?! Почему?!
Глава 15. Перламутрово-розовый
Когда я возвращаюсь домой, то сразу юркаю в свою комнату и даже отказываюсь от ужина под предлогом того, что болит голова. Мне кажется, если родители на меня посмотрят, то сразу увидят
