мной, ей будет легче принять эту подлинную и истинную веру. Теперь же остается лишь уповать на Бога, чтобы Он помог ей сделать правильный выбор.
– Похоже, нам придется набраться терпения… Кто бы мог подумать, что будет столько препятствий на пути у этих двух влюбленных.
– Бедняжка! Она жутко страдает, в ней борются любовь и чувство долга, как она его понимает… Пусть в этой схватке победит любовь, святое чувство, одно из самых чистых чувств на этой земле! А Папá мы уговорим. Нет никаких сомнений. По-моему, он очарован Ники.
– Что ж, вернемся к этому разговору в будущем году. Осенью Ники отправится в путешествие по Азии, на полгода, не меньше.
– Я пока дам ей книги о Православии, чтобы она их спокойно изучила.
Весь месяц Элла вела задушевные беседы с сестрой, но это не мешало им веселиться от души. Много времени проводили, бегая на гигантских шагах и играя в теннис.
На именины Елизаветы Федоровны съехалось все общество, включая Павла с супругой. Греческая Аликс после лечения на курорте выглядела отдохнувшей и посвежевшей. Фигура ее после родов приобрела более женственные очертания, и Павел не сводил со своей дражайшей жены глаз, когда та неутомимо носилась по корту.
Великие Князья устроили по обычаю большой праздник для крестьян с традиционной раздачей подарков, а вечером, после обеда, играли в фанты и жмурки, веселясь, как дети.
XV
Поздней осенью в Санкт-Петербурге родилась еще одна девочка. Данное ей торжественное имя Мария-Анна быстро превратилось в Марианну, Марианну Пистолькорс.
После состоявшегося в прошлом году скандала, супруги на какое-то время разъехались по разным углам дома. Эрик был увлечен другой дамой, которая наскучила ему сразу, как только он стал замечать энергичное кокетство собственной супруги с Великим Князем Владимиром Александровичем. Его жене, Марии Павловне было на руку, чтобы Его Высочество отвлекся на какую-нибудь безобидную жеманницу, дабы сама Михен могла спокойно и без угрызений совести общаться со своим постоянным кавалером. Ревность возродила в Эрике страсть, и он явился к Ольге с повинной. Результатом перемирия и стала черноглазая Марианна.
После четвертых родов Ольга восстанавливалась довольно медленно. Всегда уверенная в своей неотразимой красоте, она вдруг испугалась, что может потерять присущий ей блеск, заметив потускневшие из-за беременности волосы и кожу. Потребовалось немало усилий, чтобы фигуру привести в норму. Недостатки внешности были, если не выдуманными, то слишком незначительными, чтобы быть заметными хоть кому-то, кроме нее самой, но это слабо утешало Ольгу.
– Нам нужно сделать перерыв в рождении детей, – решительно заявила она Эрику. – Иначе что останется от моей пышной шевелюры?
– Как пожелаешь, – покорно подчинился Эрик, который понимал, что означает подобное заявление – им снова придется разъехаться по разным спальням. Но, поскольку глаз штаб-ротмистра снова горел на какую-то очередную девицу, идея жены его совершенно не огорчила.
Столь быстрое согласие супруга несколько обескуражило Лёлю. Она все же рассчитывала услышать от Эрика заверения в ее несравненной красоте и хотя бы номинальное сопротивление раздельному проживанию, прежде чем она убедила бы его принять ее предложение. Уже не в первый раз Эрик доказывал полное отсутствие чуткости. Чего еще было ждать от примитивного солдафона? Зато Пистолькорша знала наверняка, как вернуть мужа, когда ей этого захочется. Пусть пока порезвится на воле, пусть попробует найти хоть кого-то, кто бы стоил ее мизинца. Ольга не сомневалась, что ей, даже с тусклыми волосами, нет достойных соперниц.
XVI
Скоро и в полковой лейб-гвардейской жизни Пистолькорса произошли изменения. Командиром полка был назначен Великий Князь Павел Александрович, воспринявший это назначение со всей серьезностью и приступивший к своим обязанностям с большим рвением.
Полковые кумушки всполошились. Нужно было расстараться и очаровать молодого симпатичного члена Императорской фамилии, чтобы тот легко и с удовольствием влился в жизнь вверенной ему лейб-гвардии, и, уж если совсем откровенно, чтобы в нужный момент поддерживал развитие военной карьеры их супругов.
Решено было прибегнуть сразу к тяжелой артиллерии – приемам госпожи Пистолькорс. Несмотря на то, что она совсем недавно разрешилась от бремени, ей было под силу устроить праздник, достойный Великого Князя и его супруги. В организации балов и суаре Ольге не было равных.
Павел на полковых раутах бывал, но слишком не задерживался, торопился домой. С новыми сослуживцами Великий Князь был уважителен и любезен, но держал дистанцию и никакого панибратства не допускал.
Тогда Ольга решила зайти через супругу полковника. Обе дамы имели дочерей-младенцев, тем для разговоров нашлась масса. Вскоре Аликс была совершенно пленена обаянием и кипучей энергией мадам Пистолькорс. Уже через пару месяцев греческая принцесса с удовольствием посещала незабываемые приемы знаменитой жены штаб-ротмистра.
Александр III, который пытался держать большую Императорскую семью в строгости, был раздосадован поведением некоторых ее членов.
– Подхожу третьего дня к окну и что я вижу? Прямо мимо Аничкова дворца на дешевом извозчике, с сигаретой в зубах едет Бимбо! – негодовал он на обеде с родными братьями и их женами по поводу выходки своего кузена. – Это что за бонвиванские замашки?
Великие Князья своему двоюродному брату, Николаю Михайловичу, в этот момент не завидовали.
– Домашний арест не слишком ли суровое наказание за пустые проказы? – попыталась мягко вступиться за провинившегося кузена Императрица.
– Нет, пусть поймет, наконец, что принадлежность к Царской семье – это прежде всего обязанности и ответственность, а не сплошь наслаждения и привилегии!
– Хорошо-хорошо, – отступила Мария Федоровна. В целом, она поддерживала супруга по вопросам воспитания родственников, многие из которых так и норовили распоясаться.
– А что там за история у Миш Миша? Любовь любовью, но жениться пусть даже не думает! Я не потерплю никаких морганатических браков в семье!
– Дядя Миша говорит, что благословения на брак не даст, даже если Миш Миш и попросит… В таком случае вряд ли он решится жениться без отцовского и твоего позволения, – успокоил брата Владимир Александрович.
– Дай-то Бог! Порядок един для всех! И вас, княгинюшки, это тоже касается, – обратился он неожиданно к Михен и Аликс. – Слыхивал, бываете на балах у Пистолькорс и Гартунг. Так скоро и к брандмайору отправитесь!
Супруга Владимира Александровича даже ухом не повела. Она привыкла, что Царственный брат мужа постоянно их с Владимиром отчитывал – за частые поездки за границу, за балы и двор, который по роскоши и богатству давал фору монаршему. В глубине души Михен считала, что Александр III простоват и грубоват для суверена. В нем отсутствовала тяга к шику и умение с размахом наслаждаться атрибутами власти. Она бы согласилась, что величие в русском Царе было. Ему не хватало великолепия, кое в избытке было
