термос мочу его друга.
– Она должна быть теплая, как будто я только что пописал, но не горячая, – объяснил он, подогревая мочу Денни в микроволновке.
За последние два дня он так и не переоделся. И пахло от него теперь не приятным естественным запахом, а несвежим бельем. Сальные волосы встали торчком.
– Не хочешь душ принять перед отъездом? – предложила я.
– Нет, – ответил он, не сводя глаз с микроволновки. – У меня зимой кожа сохнет, и от воды начинается раздражение.
– Ладно.
Мы сели в машину, Чарли включил радио, открыл окна и закурил. Автомобиль двигался по направлению к Мэдисону, морозный ветер врывался в салон. А я радовалась, что мы наконец выбрались из дома, едем в город и Чарли не спит. Визит к врачу и возня с мочой Денни, кажется, слегка его растормошили.
– Если психиатр не запрещает тебе курить траву, почему нельзя, чтобы ее следы нашли в анализах? – спросила я.
– Все дело в страховке и рецептах на «Субоксон». К тому же мы в сраном Висконсине. Живи я в Массачусетсе, где марихуана легализована, все было бы иначе. – Он выбросил окурок в окно. – Я, кстати, правда хочу переехать в Массачусетс. Тут я не вписываюсь. И никогда не вписывался. Может, потому мы и поладили.
– Кстати, кто такой Денни? И почему он снабжает тебя своей мочой?
– Ну, это типа мой лучший друг. Он, видно, считает, что в долгу передо мной. Это же он меня в свое время подсадил. Я его не виню. Не он, так другой. Я бы все равно начал колоться. Судьба такая. Но так уж вышло, что это был Денни.
Я изумленно покосилась на Чарли. Вид у него был слегка безумный, глаза лихорадочно блестели. Он свернул на парковку.
– Господи, Чарли, но откуда тебе знать, что он чист?
– Я ему верю. Мы с ним оба в завязке. Он классный. И я очень скучаю по нашим посиделкам. Мы с ним постоянно тусили. Каждый день, много лет подряд. Он мне как брат.
– Тогда почему вы сейчас не общаетесь?
– В этом-то все и дело. Единственное, чем мы вместе занимались, это кололись. – Чарли припарковался и обернулся ко мне. Термос с мочой торчал в держателе для стакана. – И со всеми остальными та же история: мы с ними только употребляли и больше ничем не занимались. Вот почему я так люблю тебя, Лея. Ты единственный знакомый мне человек, чья жизнь не крутится вокруг наркоты. Мы столько всего вместе делаем, и это никак не связано с героином.
Я хотела возразить, что вообще-то мы практически ничего вместе не делаем. Но он и так уже опаздывал на десять минут.
Когда Чарли вышел, я по его виду сразу поняла, что что-то стряслось. Он больше не прятал термос под курткой, а просто держал его в руках.
– Что случилось? – спросила я, когда он забрался обратно в машину.
– Я был записан на вчера.
– Серьезно?
– Черт. – Он стукнулся лбом о руль.
– И тебе не позволили сдать анализ сегодня?
– Долбаная медсестра сказала, что они звонили вчера, но я не отвечал.
Он завел мотор и, даже не посмотрев в зеркала, стал выезжать с парковки.
– Чарли, все будет хорошо.
– Не уверен.
Он закурил и изо всех сил ударил по газам. Когда машина, не останавливаясь, пронеслась мимо знака «Стоп», я занервничала.
– Чарли, веди аккуратно, хорошо?
– Я всегда вожу аккуратно.
Я подумала, не попросить ли высадить меня прямо здесь. Добраться до моей квартиры отсюда можно было за десять минут. Но он так расстроился, что я не знала, как он на это отреагирует. К тому же у него остались все мои вещи, включая компьютер.
– И чем это тебе грозит? – в итоге спросила я.
– Меня могут выкинуть из программы. Если только психиатр не заступится. Она меня любит. Но все остальные – жуткие козлы. Вообще не понимают, каково нам приходится.
– Неужели тебя могут выкинуть всего лишь за один пропущенный анализ?
– Не один, а три, ну, они так говорят. Три подряд – и на выход. По их словам, они мне звонили, а я не ответил. Но я думаю, они нарочно перепутали номер.
– Может, тебе с кем-то связаться? С психиатром, например?
– Пока мне надо домой и отдохнуть, – не согласился Чарли. – Я плохо спал, так нервничал из-за этого анализа.
– Давай твоей маме позвоним?
– Лея, мне просто нужно отлежаться.
Остаток дня Чарли проспал, а я снова сидела в гостиной на диване. Пыталась читать, но поняла, что тупо таращусь в один и тот же параграф. Мне хотелось домой. Я думала вызвать такси, но почему-то уезжать в спешке было страшнее, чем ничего не предпринимать. Жаль, я не могла поговорить с Фэй.
Пришло время ужина. Я заглянула посмотреть, как там Чарли, но в кровати его не нашла. Может, он в ванную пошел? Но свет там не горел, и дверь была приоткрыта.
– Чарли! – позвала я.
Прошлась по дому, хотя он едва ли был внутри, иначе я бы его услышала. Заглянула в спальни, в ванные, на террасу, на заднее крыльцо.
– Чарли!
В телефоне не было ни пропущенных звонков, ни сообщений. Я набрала его, в трубке потянулись длинные гудки. Тогда я обулась и вышла.
И тут же увидела его – он в полной темноте сидел в машине. Я в ярости бросилась к нему, окликая по имени.
Но подойдя ближе, поняла, что Чарли не просто сидит, он спит, приоткрыв рот и уронив руки на колени. И одет при этом не в пальто, а в какой-то незнакомый огромный оранжевый пуховик.
Мне стало страшно.
Я попыталась открыть дверь, она не поддалась. Тогда я забарабанила в окно.
Чарли проснулся и уставился на меня через стекло. Потом открыл дверцу.
– Прости. Уснул.
– Чарли, какого хрена? – не сдержавшись, закричала я. – Что ты здесь делаешь?
– Вышел покурить. Было холодно, решил залезть в машину. И отрубился.
– Почему ты столько спишь? Это ненормально!
– По-моему, я заболел. Наверно, надо сходить к врачу.
– Ты же был сегодня у врача. Почему ничего не сказал?
– Мне к терапевту нужно, а не к наркологу. У меня, наверное, какой-то вирус.
– Чарли, что происходит? Ты что, снова подсел?
Он покачал головой.
– Если бы я подсел, я сейчас вел бы себя иначе. И с тобой не разговаривал. К тому же я ведь на лекарствах, значит, кайф мне все равно не словить… – На этих словах веки его снова опустились.
– Чарли, мне нужно домой, отвези меня!
Он снова глянул на меня.
