Кого там только не было: местные, приезжие, восточники, гномы, осёдлые орки… Мы едва разобрались, куда попали, как с неба звёзды посыпались!
— Метеоритный дождь 289-го? — догадалась Мария.
— Он самый! Вышло весело: в конце лета на Хендру падали камни, а обо мне впервые написали в газетах.
* * *
Изваров потом говорил, что всё было ясно и они, как обычно, сами виновны в свалившихся неприятностях. Он был прав, несомненно, но слова его лишь подчёркивали бессилие перед грозными и неумолимыми обстоятельствами.
Камни, упавшие с неба средь белого дня, произвели в Хендре панику и разрушения. Один из метеоритов пробил стену дома умалишённых — в брешь ускользнули несколько пациентов, моментально смешавшись с толпой. Их так и не сумели поймать. В орочьем квартале сгорел склад ворованных шапок. На мраморной статуе короля обнаружились потёки мочи. Цены на городскую недвижимость обвалились на треть. Битых четыре часа над Хендрой кружила стая мутантных голубей из Оркании, а потом один из них расклевал позолоченный купол храма Семиугольников.
В стенах милицейского комиссариата тоже происходили недобрые вещи. Заместитель комиссара по личному составу майор Хенрик — длинный человек с лицом, напоминающим долото или остриё стамески — проводил воспитательную работу.
— И это вот стражнички наши! Вырожденцы, дегенераты, — возмущался Хенрик, презрительно кривя узкий рот. — Родина им дала сержантские лычки… на, носи лычки! Нет, не хочу, хочу драки с коллегами прилюдно устраивать! И это милиция?
Зачинщик драки, сержант Олясин, стоял напротив, скромно потупив глаз. Другой глаз припух сине-чёрным фингалом. На форменной куртке надорван был левый рукав и отсутствовали несколько пуговиц.
Рядом стоял сержант Порсон, мрачный и тоже изрядно потрёпанный. На широком лице выделялись распухший нос и ободранная скула. Эти повреждения Порсон получил, когда Кэррот ударил его, а затем подсечкой свалил на мостовую.
Сержанта Олясина до крайности возмутил моральный облик сослуживца. В тот день они с Порсоном, Костиком и двумя стажёрами-первогодками патрулировали район городского рынка, где их внимание привлёк на удивление прилично одетый пьянчуга. Как потом выяснилось, коммивояжёр из Азиро отмечал завершение сделки и перебрал, в связи с чем прилёг отдохнуть на обочине. Сержант Лас Порсон решил проверить, жив ли гражданский, а заодно избавить его от наличности, которая иначе досталась бы уличным преступникам. Сержанту Олясину это не понравилось, но Порсон решительно присвоил кошелёк пьяного, заявив в оправдание, что тот не местный. «Я тоже», — ответил на это Олясин, после чего между ними возникла, как пишется в объяснительных, психологическая несовместимость. Кэррота не остановило ни множество очевидцев, ни то, что Лас Порсон был заметно тяжелее. Констансу и рядовым с трудом удалось растащить буйствующих коллег; теперь о скандальном побоище судачили горожане и даже вышла ёрническая заметка в газете «Вечерние шорохи». Это и вызвало негодование Хенрика.
— Кто тебе, остолопу, сбрехнул, что мы людей охраняем? — спросил он Кэррота скрежещущим голосом. — Мы охраняем порядок. А ты взял его, и нарушил!
Порядок и дисциплину майор очень любил. Подчинённые утверждали, что над комиссариатом даже вороны летают, вытянувшись по струнке. Нарушителей бросили в казематы, и сидеть бы им там до скончания месяца, если б не пресловутые обстоятельства и тот факт, что помимо порядка с дисциплиной майор Хенрик любил и другие, более материальные ценности. Через пару дней после драки сержанты снова стояли в его кабинете. Там уже находились Констанс Изваров и ответственный за снабжение лейтенант Турфан Корчев. Последний был бледен и густо потел, подрагивая обвислыми щеками.
— Повезло вам, — объявил Хенрик тоном, не очень подходящим к слову «повезло». — Натворили вы дел, трибунал по вам плачет, матерей ваших пожалеть, так-растак! Но даю я вам шанс, стражнички.
Театральную паузу он заполнил зловещим сопением.
— Направляю на полевые работы. В горы. Трудом вину искупите! У церковников миссионерская экспедиция в Орканию намечается. Ну, вы знаете: камни, ветер, обвалы, колючки, дикие орки, панцирные клопы и прочие радости. Все четверо пойдёте сопровождением, грехи по дороге замаливать будете! За месяц как раз управитесь.
Милиционеры помалкивали, не глядя друг на друга. Первым заговорил Костик.
— Разрешите обратиться. Олясин с Порсоном подрались, у лейтенанта, говорят, недостача на складе замечена… А я что?
— А ты мне просто не нравишься, — скрежетнул майор Хенрик. — Умный больно. Книжки читаешь, волшебством балуешься… Вот и дуй в горы приглядывать за товарищем! Отдаю на поруки. Все всё поняли? Карета подана, полчаса вам на сборы.
Служебный фургон привёз их на южную заставу. Посвящённый в детали задания лейтенант Корчев пояснил: здесь они присоединятся к миссионерской экспедиции.
— Чем церковники так майора порадовали, что он подчинёнными стал разбрасываться? — фыркнул Кёрт.
— Благословениями, — отозвался пухлый Турфан, взвалив на спину вещмешок, скатку походного плаща и табельный топор.
На заставе оказалось пыльно, просторно и неожиданно шумно. Предгория не успели надоесть Кэрроту, и он любовался открывшимся видом. Вокруг простирались каменистые склоны с пятнами буйных кустарников. На высоких лугах паслись овцы, пониже, в долине, тянулись укрытые дымкой угодья, где вовсю поспевали масляный кряпс, тупинор, рыжь, остистый горошек и прочие пищевые культуры. Впереди величаво вздымались горы Оркании, замшелые, ржавые, и туда, к распоровшему скалы ущелью, тянулась дорога. Над ней вилась пыль. А у беспокойного шума нашлось два источника: сбегающий по камням ручей и толпа, что собралась перед заставой.
Публика была самая разная. Запылённые путники с дорожными посохами и котомками; несколько гномов в характерных накидках с капюшонами; суетливые торговцы, распекавшие нерадивых помощников. У шлагбаума разгоралось противостояние: пограничная стража в красных куртках пререкалась с пёстрой ватагой вооружённых людей.
— Вот же, — шмыгнул носом Лас Порсон. — Никак «Одна Вторая» куда-то попёрлась!
— Пусть п-проваливают, наймиты гнусные, — пробурчал Корчев. — Скучать не будем!
— Кто такие? Чем известны? — заинтересовался Кэррот. Наёмничество в Сизии законом не поощрялось, но в провинциях вроде Хендры на это смотрели сквозь пальцы. Пусть себе нанимаются, лишь бы власти не огорчали.
— Да они тут с зимы обретаются, — махнул рукой Турфан. — Купцов охраняют, за головами охотятся… весной, в-вас ещё не было, за Трёх Топористов деньжат выручили.
Костик поцокал языком. Он видел отчёты о Топористах. Три разбойника: Фрэг Борода, Шидло Обжора и Крил Добыча — наводили трепет на пригороды. Сообщалось, в лихую грозу, вместе с громом и молниями, они спускались в долину и с упоением предавались бесчинствам… Милиция никак не могла их поймать. А наёмники почему-то сумели.
— Видишь, дылда стоит? — продолжал между тем лейтенант. — Это Ганс Пополам, типа г-главный у них, к-капитан. Тот ещё фрукт. Они все там отпетые…
Кэррот стиснул лямки мешка, глядя во все глаза. Упомянутый Ганс Пополам как раз выговаривал что-то заставным
