на Флава виды.
— Такая чувственная, яркая, томная!
Лукас мягко остановил:
— Понимаешь, дело не в прелести конкретной Паолы. Флавиану необходимо внимание многих. Он обожает нравиться. С какими только девушками я его ни видел.
Марина перебила:
— Злой ты, Лу! Зачем ты мне это рассказываешь?
Низкий голос обволакивал, точно второй плед:
— Чтобы ты знала правду. Кэйли считает, что Флав может полюбить? Я уверен: он может. Только сомневаюсь, что тебя. А беда в том, что к тебе у него сохранится настоящий, искренний интерес, пока ты не пройдешь Церемонию с кем-то еще. Тогда его «чувства» вмиг рассеются… А пока он будет добиваться тебя, прикладывая все свои таланты, душевные и физические, и ты перестанешь верить мне, а потом забудешь слова Кэйли и встанешь под его флаг… Но, полагаю, даже после Церемонии Флав станет уходить в другие миры, чтобы с кем-то поразвлечься. Такой, каков он сейчас. Изменений качественных, серьезных, я пока не вижу.
— Что мне делать?
Лукас задумался:
— Бежать бесполезно. Я могу запретить ему видеться с тобой полностью. Но пока ты сама не перегоришь, толку не будет. Даже если Флав остынет в корысти и временно переключится на кого-то еще. Общайся с ним, используй его в свое удовольствие. Не доверяй ему. Он должен надоесть тебе естественным путем. Или полюбить тебя. Дадим все же чуду шанс. Но проверять его серьезность буду я.
Это вносило в душу Марины покой — так сладко было знать, что некто мудрый и сильный обо всем позаботится.
Глава 307. Нега и четвертый сын
— Вода чистая-чистая! Теплая-теплая! Песок белый-белый! Сплошное удовольствие! — Паола мурлыкала, демонстрируя сестре безупречный загар. — Я бы осталась там жить!
— Ты нам нужна, — Ванесса ласково улыбнулась, они расположились в ее гостиной. — А мужчины там были?
— Были, — Паола, чьи блестящие волосы спускались ниже талии, многозначительно понизила голос: — И Вацлаву я не сказала, что вернулась. Он, думаю, сам все поймет.
Ванесса думала точно так же:
— Тебе нужен кто-то особенный.
— Настоящий принц! — Паола звонко рассмеялась, отдых освежил, полностью развеяв ее тягостные мысли.
* * *
— После Церемонии я точно заберу этот пляж себе. А то и не искупаешься толком! — Лукас, счастливо улыбаясь, обращался к невесте. — Всюду безумные Максовы поклонницы!
Макс, не только царевич, но и популярный певец, обладатель лучшего голоса в пределах своего царства, обожал плавать, и почитательницы таланта бегали за ним по пятам, чтобы увидеть хоть чуточку больше положенного. В планы Лукаса и Эстеллы, желающих устраивать заплывы обнаженными, наблюдение посторонних не входило.
* * *
Правители, вечно юные и прекрасные — анамаорэ редко прибегали к внешним ухищрениям иных миров и выглядели в родном краю максимум на тридцать — дали жизнь четвертому сыну и пятому ребенку, не советуясь со взрослыми уже детьми, и появление его на свет стало для тех в каком-то роде шоком.
Родители выбирали детей и наоборот, заключая договор о поддержке, отношения между новоявленными братьями и сестрами могли складываться как угодно, впрочем, анамаорэ старались не нарушать родством потенциальные и сложившиеся любовные пары, потому если и муж, и жена хотели в дальнейшем совершенствоваться в какой-то одной области, им предлагалось найти две разные пары практикующих родителей.
Церемонии между братьями и сестрами по клану не поощрялись, однако, существовали исключения, благо абсолютная память хранила следы всех проведенных в качестве анамаорэ жизней.
Марек умер оперативником во время партии, происходившей в отсутствие Лукаса, это была нелепая ошибка, и во искупление вины, как злословили недовольные Макс, Эрик и Люция, на время забывшие свои распри, Мареку было сделано предложение, которое тот принял.
Бывший царевич Магнус, златокудрый и ясноглазый, не питающий к Мареку ревности, рассуждал так:
— Марек талантлив. Он знает войну изнутри и весьма вероятно, в новой роли захочет познать ее извне, — улыбка осветила его привлекательное мужественное лицо. — Тами, ты говоришь, Эстелла собирается почаще отправлять Лукаса в отпуски?
Тамико подтвердила, наслаждаясь нежными объятиями любимого, страсть их со временем только окрепла:
— Ага. Говорит, что как он начнет кукситься, готово. Лети, милый, поприключайся. И сама, быть может, присоединится к нему.
Магнус продолжил мысль:
— От этих частых отлучек военная сфера неизбежно начнет страдать. Правителям нужна подстраховка.
— А что еще Марек любил раньше?
Сейчас малыш был совсем крохой, черноволосым и голубоглазым, с прозрачной светлой кожей, ему предстояло долгие-долгие столетия набираться настоящей мудрости. Как и для Люции, этот опыт царствования оказывался для него первым.
— Он любил море и корабли, писал музыку и проявлял интерес к мирам, в которые не мог попасть. Теперь сможет.
Тамико задумалась, тонкое платье бережно и соблазнительно обрисовывало ее высокую грудь.
— Частичная замена… Впрочем, и тебя полностью заменить не смогли…
Магнус усмехнулся:
— Еще бы, я уникальный! Да, точную копию сына воссоздать никогда не удается, да и бессмысленно, игра постоянно меняется и потому еще доставляет Правителям удовольствие.
Глава 308. Елки и старания
Роберт внимательно и внутренне напряженно — его состояние выдавали только глаза — наблюдал за пробуждением смуглой девушки, вольготно раскинувшейся на постели рядом с ним.
Ночью свершилось таинство, любимая, как и обещала богиня, ничего не почувствовала, по крайней мере, она продолжала безмятежно спать.
Вглядываясь в милые черты, Роберт не замечал внешних изменений: упругая свежая кожа, здоровый румянец, округлости, изгибы. Все молодое и прекрасное — в сущности оно должно было остаться таким, Колетт просто прекратила стареть.
Нестерпимо хотелось узнать, как она ощущает себя, и в то же время Роберт не торопился будить свое счастье.
Наконец, невозможно длинные ресницы дрогнули, и Колетт открыла глаза удивительного фиалкового цвета, поразившие Роберта с первого взгляда.
— Ооох! Как хорошо! — ее низкий с хрипотцой голос прозвучал райской музыкой. Роберт готов был окрасить в радужные тона любое проявление обновленной любимой, но пока еще сдерживал свои эмоции:
— Хорошо? Ты хорошо выспалась?
— Дааа, — Колетт обворожительно улыбнулась, — совершенно не помню, что мне снилось, но мне так легко и приятно! Наверное, — она лукаво подмигнула, — потому что ты тут!
— Я всегда тут. Сегодня прекрасный день, да?
— Ага! — Колетт сладко потянулась.
Роберт развивал мысль:
— Скоро Новый Год и скоро море.
— Дааа! — Колетт просияла и тут же нахмурилась. — И это…
Роберт приподнял уголки губ:
— А этого… не будет…
Колетт опешила:
— Как?! Ты передумал? А зачем ты тогда столько меня изводил… — но упреки не вязались с совершенно непонятным распирающим ее ощущением счастья, и Колетт улыбнулась: — А, не важно!..
Роберт аккуратно взял ее за подбородок и гипнотизирующе посмотрел в
