глаза.
— Любимая… Все уже… Сегодня, пока ты спала…
Личико Колетт вытянулось.
— Совсем-совсем все? И мои чувства — от магии?
— Да, — Роберт, наконец, расплылся в широчайшей улыбке, — твоя кровь теперь эликсир вечной молодости! Будешь еще более бодрой и неунывающей!
Колетт звонко рассмеялась, эйфория переполняла каждую клеточку ее тела, воодушевляя на безумства.
— Люблю-люблю-люблю тебя!!!
* * *
Издавна в Городе было принято отмечать Новый Год публично, наряжая елки на всех и устраивая массовые гуляния, впрочем, кто-то все же воздерживался, как Лиса, которая хоть и взяла на себя роли Снегурки на части мероприятий, ответственный момент хотела провести с Кью.
Алиса поинтересовалась:
— Купим живую елку или поставим искусственную?
Кью озадачился:
— Хм, даже не знаю… Тебе как приятнее?
Алиса развела руки, показывая размер:
— Хочу маленькую, вот такую, беленькую… Большущая и так на площади стоит. А на свою повесим все в синей гамме? М?
Возражений у молодого ученого не было.
* * *
Постоянно хриплый от возбуждения голос, резкие, порывистые движения, ощущения на грани боли — куда скрылась его медлительная чувственность? Флавиан будто обезумел, словно хотел впитать ее всю до капли, бескомпромиссно и отчаянно.
Марина отдавалась ему и не верила происходящему.
Что бы ни делал этот мужчина, он ни разу не сказал, что любит ее!
Марина задыхалась от страсти… и терпела удручающий недостаток ее.
Глава 309. Апельсинки
— Лу, ты точно удочеришь Марину? — Тамико смешно и мило болтала ногами, обутыми в легкие сандалии.
— Точно-точно.
Царский сад служил им прибежищем, беседка укрытием.
— Тогда, — Тамико выпалила на одном дыхании, — мне стоит всерьез познакомиться с ней!
Лукас улыбнулся, обнажив удлиненные клыки. Анамаорэ не являлись хищниками, это была личная черта царевича, и Тамико порой ловила себя на мысли, что тоже хочет изменить зубы, чтобы все сразу видели, с кем имеют дело.
— Давно пора. Разрешаю тебе немного ее повоспитывать. Ты-то точно знаешь, что делать с холодным типом, который не желает очаровываться.
Тамико вгляделась в милые ее сердцу черты Лукаса.
— Она не взаимно влюблена? Послать его!
Лукас продолжал улыбаться, наслаждаясь общением с одной из самых дорогих для него в мирах женщин.
— До этого надо дозреть. Вот ты ей и посоветуешь.
— Ладно, — Тамико энергично поправила выбившуюся прядь пушистых ароматных волос, — покажи-ка мне их ситуацию.
* * *
У нее с этим мужчиной будут дети? Он зайдет так далеко? Когда Марина спросила прямо, Флавиан, нежно посмотрев ей в лицо, ответил:
— Ага, апельсинки. Ты рыжая, я золотой, что-то такое выйдет.
Марина опустила голову, но рассказывать Лукасу об апельсинках ей не хотелось. Шевельнулось, затронулось что-то очень личное, очень теплое…
Марина перестала доверять кому-либо. Только, наверное, Эстелле — та не давила, не настаивала, не предупреждала ее ни о чем.
Лукас принес ей странную весть, и Марина недоумевала:
— С чего это Тамико вдруг возжелала со мной подружиться? Будет выискивать мои недостатки?
Лукас горько усмехнулся:
— Зачем ей? Просто Тами важны все, кто важен мне, она хочет познакомиться с тобой, а не наговаривать на тебя…
Марина поджала губы.
— Неуютно… — она бросила взгляд на остывший кофе. — Она тоже, говоришь, кофе любит?
В углах синих глаз показались ласковые морщинки.
— Страстно обожает!
Как бы ни изменились их отношения с Тамико, Лукасу нравилось говорить о ней, впрочем, не переходя никакие границы даже в собственной душе.
Был еще вопрос, занимающий Марину:
— Лу, а у вас там Флавиан что делает? Встречается с кем-нибудь?
Лукас вздохнул:
— Много работает. Снимается, выступает. Успешно и со вкусом. А в перерывах устраивает вечеринки для поклонниц.
Марина поперхнулась:
— Что?
— У него хороший домик в цитрусовой роще. Богатый, просторный. Раз в неделю Флавиан устраивает кастинг, где он единственный член жюри. Сидит на троне у ворот и смотрит на вереницу шествующих мимо. Тех, кому повезло, приглашает внутрь…
Марина затаила дыхание:
— И что там внутри?
Лукас развел руками.
— Не знаю точно. Сам не был. Проходят только девушки, жалоб никогда не поступало. Видимо, отдыхают и развлекают своего кумира. У меня брат любил такие мероприятия, пока не очаровался Маю. Но он приглашал на вечеринки кого угодно и меня в том числе. Некоторые гостьи были в интересном состоянии, им становилось все равно, он или я, благо мы похожи…
Марине не хватало воздуха:
— Какой ужас… Флав это регулярно?
Лукас сочувственно взглянул:
— Пока да. «Часть работы артиста».
— Убью… — Марина расплакалась. — Хотя… Я же не запрещала ему… Не спрашивала, как он один живет…
Лукас бодро изрек:
— А все, что не запрещено, разрешено. Хорошенькая логика. Но дело даже не в этом. Не тот у тебя статус по нашим меркам, чтобы что-то Флавиану запрещать или как-то еще «вредить его карьере». Уверяю, что все и он сам точно воспримут твой запрет именно так.
— Я… Я… Я… — Марина всхлипывала. — Не хочу больше видеть его! Не хочу, чтобы он трогал меня!
Лукас посерьезнел.
— Вот ему это и скажи. И если это твое реальное желание, будем считать, что ты победила.
Глава 310. Разрыв
Марина не могла успокоиться, раз за разом прокручивая в голове слова Лукаса. Опять в отношениях с не ценящим ее мужчиной?!
Новая жизнь, а ошибки те же. Так глупо…
К приходу Флавиана Марина настолько взвинтила себя, что… с порога отвесила Флавиану пощечину!
В следующий момент ее запястья оказались перехвачены и ощутимо сжаты.
— Что ТЫ себе позволяешь?! — янтарные глаза метали молнии. — Потрудись объяснить, по какому праву ты меня бьешь! Лицо мой рабочий инструмент, между прочим!
Марина опешила:
— Я… Вы же восстанавливаетесь…
Флавиан, не отпуская ее руки, продолжая стискивать их, разозлился:
— Да, нервы после отношений с тобой мне придется долго восстанавливать! Или ты возомнила, что раз ты дочь богини, то все мужчины — твои игрушки?! Или потому что твой названный папочка — царевич?!
Флавиан, наконец, разжал пальцы, но распалялся все больше:
— Давай, иди к папочке, пожалуйся ему! Ты только и умеешь, что жаловаться! Мне надоело! Все надоело! И его шпионаж, и твой ужасный характер!
Губы Марины задрожали, она не обращала внимание на боль от синяков, появившихся на тонкой коже.
— Флав… Я… Ты…
— Давай. Заплачь, тут же прибежит папочка. Поделись с ним горем! Заставь его меня размазать! Испорти наши мирные отношения.
Марине остро захотелось разрыдаться, но ее слезы словно высохли.
Флавиан кипятился:
— Я ухожу. И наступит полное счастье: без твоей паранойи и без его слежки!
Марина охнула:
— Что?.. Ты не можешь…
Флавиан взвился:
— Я не могу?! Я
