должен расплатиться с Николетти за помощь.
Илёр хмыкнула:
— Все равно — зачем тебе так рисковать? Регента едва терпят даже придворные лизоблюды, не говоря уже о гвардии, и я не удивлюсь, если Турвель всадит ему пулю в лоб, не дожидаясь мятежников.
— Во дворце обстановка накаляется?
— Как угли в топке. Гвардия недовольна арестом парламента, придворные недовольны тем, что амальские солдаты не выпускают их из дворца, регент недоволен гвардией, парламентом, придворными и народом. Между гвардейцами и амальцами вот-вот начнутся драки.
— Проклятие! Какого черта им всем неймется?!
— А ты все равно хочешь потащиться в Анжеррас, хотя есть занятия поинтересней.
— Это, например, какие?
— Можешь воспользоваться моментом, взять Фонтанжа за яйца и хорошенько их выкрутить.
Ги вздохнул: мысль о мести была сладка. Но, с другой стороны, если он выдаст графа фон Тешену, то потеряет единственную нить, ведущую к претендентам на трон. Сначала надо вытрясти из графа, на кого он поставил, а уж потом…
«А ведь всего полгода назад это называлось бы заговором против короны и злоумышлением против монарха», — подумал Солерн. Ведь он не мог даже сам себе ответить — а что, собственно, будет потом?
— И как ты вообще собираешься попасть в Анжеррас? — продолжала ведьма. — Ты в окно смотрел? Как ты прокрадешься через предместья?
— Хороший вопрос, — пробормотал Ги. — Я задам его Николетти и Турвелю после завтрака.
— Завтрак будет позже, — сказала ведьма. — Сперва ты расплатишься за ужин, ванну и создание уюта в этой норе.
Поскольку к вопросу оплаты Илёр подошла очень основательно, то до мастера Солерн смог добраться только к одиннадцати часам дня. Николетти коротал время за томиком античной поэзии, закусывая духовную пищу свежими булочками. Для безмятежного сна он выбрал тюремную камеру — конечно, самую комфортную, для принцев крови, однако…
— Доброе утро! — воскликнул старик и приветливо втянул ореол подавления. — Продолжим охоту?
— Что вы тут делаете? — спросил Ги. — В смысле, почему здесь…
— Мне необходимо место для отдыха, где можно не сдерживаться, иначе меня настигнут мигрени и прочие малоприятные симптомы, — нетерпеливо ответил мастер, поднялся и нырнул в камзол. — Вы придумали, как нам добраться до Анжерраса?
— Да, — дознаватель с некоторой завистью осмотрел просторные покои: его квартира выглядела намного скромнее. — Для начала отправимся в Эксветен. Мне понадобится помощь Турвеля.
— Уже почти одиннадцать. Если вы будете так пылко отдавать ведьме долги, то не доживете и до пятидесяти.
Ги предпочел пропустить это мимо ушей и поделился с мастером новостью о Фонтанже и эдициуме. Николетти задумчиво склонил голову набок, как филин.
— По-моему, этого следовало ожидать, да и вы, я смотрю, не удивлены. Думаете, это граф кормит революцию деньгами и оружием?
Солерн поморщился: слово “революция” ему не нравилось. Черт возьми, не настолько же все безнадежно!
— Вполне возможно, что это не он, или что таких кормильцев несколько. Я бы проверил дипломатов и послов при дворе. Судя по словам Илёр, там практически каждый первый лелеет мечту подсыпать регенту яду. Кстати, фон Тешен защищен мастеров принуждения так же, как я?
— Конечно! Что за странный вопрос!
— Тогда проникнуть во дворец и приказать ему броситься с балкона мастер не сможет, — сказал Солерн. — Придется по старинке, ножом в бок…
— Вы так говорите, будто сами хотите этим заняться.
— Странно, что он опоил младенца зельем, — продолжал Солерн, решив не обращать внимания на шпильки, поскольку ответить было все равно нечего. — Единственный гарант его власти…
— Ничего странного. В Амале у королей, знати и даже мелких лендлордов принято демонстрировать первенца народу, а чтоб наследник не портил торжественный момент, ему часто дают сонных капель.
Ги припомнил, с каким перекошенным лицом Илёр бросилась к младенцу, и подумал, уж не посоветовал ли регенту кто-то налить этих капель побольше. Конечно, со временем фон Тешену все равно пришлось бы как-то решать проблему с выросшим королем, но не прямо сейчас же!
— Герцог хороший полководец, но плохой политик, — сказал Николетти. — Не удивлюсь, если в Амале тоже мечтают, чтобы он не вернулся из Далары.
— Почему? — насторожился дознаватель.
— Август фон Тешен считает, что его старший брат, Людвиг, не годится на роль короля. Герцог грезит о завоеваниях и амальской империи в духе Оттона Великого. А Людвиг слишком умен и осторожен, чтобы этим пренебрегать. Он не против отгрызть у вас кусок земель под шумок, но еще больше обрадуется, если восставшие повесят фон Тешена на его же кишках.
— Откуда знаете? Источник надежный?
— Марко Антонелли, мой друг, которого я знаю со времен обучения. Он практикует при дворе Людвига в Отбурге.
— А других друзей детства при королевских дворах у вас нет?
— Уверены, что хотите знать, о чем они могли бы рассказать?
— Нет, — буркнул дознаватель. — Если вы готовы, то пора отправляться в Эксветен. Без помощи Турвеля и его гвардии нам до Анжерраса не добраться.
— Нам? — оживился Николетти. — О! Я еще никогда не пробирался тайно в королевские замки! Давайте же скорее начнем!
***
Вместе с Николетти он спустился во двор, однако на крыльце их подкараулил Олльер. Капитан стражи кисло их поприветствовал и осведомился:
— Вы знаете, когда вернется мессир Русенар?
— Нет, — сказал Ги.
— А кто будет выполнять обязанности начальника Бернардена?
Солерн окинул капитана цепким взглядом. Этот тип ему не нравился, но и ссориться с ним дознаватель не хотел. Амбиции Олльера были видны невооруженным глазом — лакомое местечко начальника тюрьмы, еще не остывшее после прошлого владельца.
— Пока что неясно. Я нахожусь тут временно, но, когда волнения в городе стихнут, представлю доклад графу де Фонтанжу. Скорее всего, Русенара сменит следующий по званию.
Олльер просветлел и заметно оживился.
— Когда же, по-вашему, волнения пойдут на спад?
— Недели через две-три, — невозмутимо отвечал Ги. — А пока прошу меня извинить, я спешу во дворец.
— Разумеется, разумеется!
Внезапно вокруг Николетти сгустился ореол принуждения, да такой, что Солерн едва не задохнулся, а Олльер, задыхаясь, упал на колени. Мастер впился в него недобрым взором
