Ознакомительная версия. Доступно 2 страниц из 7
Глава 1
Дары и гнев Ледяного Короля
Риада, Блэкуит, декабрь 1841 года
- Ах, полюбуйтесь на это милое дитя! – экзальтированно вскричала миссис О’Доннелл, зябко кутаясь в шаль и стараясь не стучать зубами от холода. – Он прекрасно вписывается в нашу желтую гостиную, не так ли?
«Милое дитя» одиннадцати лет от роду взглянуло на нее так, словно хотело укусить. Любоваться предлагалось нежным, будто нарисованным, личиком, копной золотисто-рыжих кудрей и большими зелеными глазами.
- Какая прелесть! – единогласно решили гости. Изрядно потрепанное войной светское общество Блэкуита собралось на предрождественский прием в доме мэра. Гости мужественно игнорировали грохот снарядов, но то там, то тут струились шепотки о пушках Шермана и пехотных полках в красных мундирах империи.
- Ну что же вы, Макколей! – воскликнула миссис О’Доннелл, нервно дергая рукой с ощипанным веером. – Спойте, гости ждут! Этот прелестный мальчик – сын несчастной Эмили, – сообщила хозяйка вечера, как бы извиняясь за сестру, павшую так низко.
Мэк Мэдиан исподлобья оглядел гостей, которые сейчас больше напоминали уличных бродяг, чем высший свет, и запел очередную патриотичную песню высоким «ангельским» голосом под бряцание рояля, последней роскоши, спасенной миссис О’Доннелл ценой мебели из комнат слуг, пущенной на растопку.
Очень хотелось есть. Взрослые все время о чем-то рассуждали и говорили, о каком-то Шермане, то называли его «гением артиллерии», то отпускали шутки о том, как имперский полководец подавился риадским орешком. Мэк не очень хорошо понимал, что Шерману понадобилось в Риаде. Мальчик знал только, что с тех пор, как началась война, жизнь становилась все хуже и хуже. С весны он ни разу не ел досыта, а миссис О’Доннелл стала еще чаще повторять, что они кормят его из милости, «от себя отрывая». Паренек никак не мог сообразить, что же она от себя оторвала ради него, но еда была отвратительна.
Желудок, дождавшись паузы перед последним куплетом, громко заурчал. Миссис О’Доннелл вздрогнула, клавиши немелодично брякнули.
- Макколей! – с отвращением сказала опекунша. – Как вам нестыдно!
- Но я хочу есть, – громко сказал Мэк. Общество возмущенно ахнуло. Все хотели есть, но говорить об этом вслух… фи, так неприлично!
- Вы вчера съели последнюю курицу, но мне не дали ни кусочка, – зло добавил Мэк. Гости, забыв о патриотичном умилении, с подозрением уставились на хозяев. Откуда, интересно, у мэра целая курица, если они не видели ни мяса, ни птицы с тех пор, как Шерман перекрыл все сухопутные дороги и регулярно обстреливал берега озера Уир?
- Молодой человек! – строго сказал мэр. – Ведите себя подобающе. Пока наши доблестные солдаты сражаются за нашу свободу...
- Вы сидите здесь на собранных чемоданах, – перебил его Мэдиан, пристально глядя на мэра, – чтобы, если у солдат ничего не получится, сразу же дать деру подальше на юг?
Гости зашелестели, миссис О’Доннелл вцепилась в нюхательные соли, а мэр побагровел и ответил мальчишке затрещину:
- Придержи язык, шлюхино отродье!
Наступила опасная, предгрозовая тишина.
- Фрэнк! – вскипела миссис О’Доннелл. – Выбирай выражения! Ты говоришь о моей сестре!
- К черту твою сестру и ее проходимца! – рявкнул мэр. – Приютили змееныша на свою голову! Нужно было оставить его подыхать в той же канаве, что и твоя сестрица!
Гости заметно оживились – вечер становился интереснее с каждой секундой. Мэк попятился к двери, пользуясь тем, что на него никто не обращал внимания.
- Теперь еще и тащить эту тварь с собой, когда... – мэр запнулся: он наконец осознал, что говорит и, видимо, никак не мог понять, что за странная сила заставила его сказать правду. Высокий и сухощавый епископ, возвышающийся над толпой, как колокольня, вежливо поинтересовался:
- В самом деле, Фрэнсис, куда это вы собрались, когда наш город так нуждается в отважном лидере, а?
Под смешки гостей Мэк выскользнул из гостиной. Он был голоден, устал, а теперь у него болела голова.
“Не стоило тратить силы на Борова”, – горестно подумал мальчик, направляясь к черной лестнице. Тем более, что сейчас стало получше, когда мэр отправил свое потомство далеко на юг Риады, подальше от сражений. Дети четы О’Доннелл допекали Мэка куда как сильнее. Они были на диво изобретательны, поскольку знали, что он горд, одинок и никогда не жалуется…
Мальчик фыркнул. Год назад что-то в нем вдруг изменилось, и троих сыновей мэра и их гадкую сестренку ждал неприятный сюрприз – Макколей вдруг стал давать отпор, хотя он сам никогда не мог предсказать, что именно у него получится. Забавнее всего было заставлять их говорить правду – но ему не всегда удавалось. Взрослые упорно не верили «детским бредням», когда дети мэра жаловались на Мэдиана – впрочем, виноватым все равно всегда считался Мэк, так что О’Доннелл решил отправить его в семинарию. Слишком часто из драк трое на одного его отпрыски стали выходить с кучей синяков и ссадин.
Может, Мэка уже отправили бы учиться к святым отцам, но тут вдруг в Риаде началась война, которую все взрослые называли почему-то “освободительной” – и всем стало не до семинарий.
Желудок испустил гневную трель. Мальчишка осторожно, стараясь не скрипеть ступеньками, спустился в кухню и приоткрыл дверь. Пэтси старалась хлопотать на кухне, но война вылизала полки почти дочиста, оставив только хлеб и крупу. Муж Пэтси, старший лакей Джек Флинн, набивал трубку. Вся остальная прислуга ушла, к вящему негодованию миссис О’Доннелл. Мужчин Мэк иногда видел то на баррикадах, то в дозорах; женщины трудились на уличных кухнях. Все ждали – он не знал, чего, но грохот пушек день ото дня становился все ближе.
Мэк шмыгнул в кухню. Пэтси устало улыбнулась и кивнула на лавку около очага. Мальчик взобрался на нее с ногами; Флинн накинул ему на плечи свой сюртук. Пэтси все время норовила подсунуть Мэку ему кусочки повкуснее, но сейчас единственным лакомством в ее владениях осталась четвертина сахарной головы. Кухарка отколола от нее ломтик и протянула мальчику с куском хлеба.
- Ну что там наверху? – спросил Флинн.
- Собачатся с Боровом, – отозвался Мэк.
Ознакомительная версия. Доступно 2 страниц из 7
