Я набрала номер своего гинеколога:
— Привет, Сильвия!
— Синьора Массакра, приветствую! Надеюсь, ты звонишь мне с хорошими новостями? Всё идёт по плану? — вкрадчиво спросила доктор.
— Еще нет. Я не готова пока снова пробовать. Выпишешь мне противозачаточные? А я чуть позже заеду.
Ну что же, вернусь к Энцо и со временем попробую смириться с ситуацией. Не платить же мне ему алименты! Нет любви, значит, будем искать другой фундамент для нашего союза. Хотя и дружбу я довольно быстро исключила. Ведь нам так и не удалось смотреть с ним в одном направлении. Ну почему всё так непросто?
Я сложила в ящик с секретом все самое дорогое, что хранила сейчас в сердце — записку “твои желто-серые стрекозьи глаза сводят меня с ума!” — и вернула его на полку.
Проходя мимо кухни, увидела в окно, как какие-то незнакомые, ничем не примечательные мужчина и женщина, подходили к дому, где прежде жили Де Анджелис. Похоже, эта пара купила у них дом, но я об этом только догадывалась. Все-таки надо будет как-нибудь с ними познакомиться.
И тут я вспомнила, что еще не искала рецептарий в бабушкиной комнате. Сняла с шифоньера ее черную шляпу. Сердце екнуло. Я погладила ее и положила на кровать. Провела рукой вдоль крыши шкафа в поисках твердого корешка записной книжки. Но не обнаружила ничего, помимо тонкого слоя пыли.
Иногда мы ищем потерянные вещи где угодно, только не там, где на самом деле им место. Я открыла прикроватную тумбочку орехового цвета. Там до сих пор еще лежали бабушкины носовые платочки, а в глубине ящика я заметила зеленую коробку, притянула ее к себе и открыла шершавую, бархатную крышку. Внутри находились сигары, бумажные пакеты с табаком, зажигалки. А вот и ключ с головкой в виде ромашки. Не припомню, чтобы бабушка им что-то открывала. На самом дне шкатулки виднелась книжка в желто-фиолетовом, похожем на жаккардовый, переплете. Бабушкин рецептарий! Я вытащила его, пролистала, останавливаясь на названиях рецептов, обведенных в рамку бабушкиной рукой: “Венские булочки”, “Улитки с изюмом и кремом”, “Круассаны от Маризы с фисташковым кремом”… А когда дошла почти до середины, то синие чернила вдруг поплыли то ли от дождя, то ли от слез, и мой взгляд упал на текст со знакомым именем:
“Алекс, зачем ты пришел в мою жизнь? Чтобы снова ее разрушить? Почему ты никогда мне ничего не рассказывал об этой девочке? Я смирилась с тем, что ты был женат. Но ты предал нас обеих: и меня, и Риту. Уходи из моей жизни! Для меня ты больше не существуешь!”
В горле застрял ком, на глаза навернулись слезы. Выходит, ее предала не только я одна! Бедная бабушка! Чтобы не разрыдаться, я вдыхала едкий травяной запах, который исходил из коробки. Когда-то он мне казался самым отвратительным на свете, а теперь стал особенно родным. Теперь я понимаю, почему индейцы курят трубку мира. Она сближает людей!
Я взяла сигару с зажигалкой, спустилась на кухню, где на столе все еще стояла бабушкина пепельница из светло-серых ракушек. Достала зажигалку, прикурила. Но затяжку сделать не удалось, дым сильно щекотал ноздри и горло, я больше не могла держать его во рту и сглотнула. Приступ кашля раздирал горло, и в конвульсиях я отложила сигару в пепельницу, поднялась и налила себе воды. Сделала несколько глотков, но у меня закружилась голова, и я блуждала взглядом по кухне в поисках опоры. Остановилась на пристенном столике, где за вазой с сушеной лавандой я встретила бабушкин гордый взгляд с фотографии десять на пятнадцать в черной рамке:
— Прости, ба. Как же я была неправа! Если бы можно было все вернуть назад и начать сначала, я бы сделала все по-другому!
Снова взяла в руки сигару и, наконец, сделала свою первую в жизни затяжку. Говорят, предметы хранят частичку тех, кому они принадлежали. Горькие сигары, кольцо на пальце, которое подарила бабушка, рецептарий и запись, сделанная ее рукой — все это будто говорило мне: «я тебя слышу». Что-то в этом было мистическое и пугающее.
Записка об Алексе, разрушила мое представление о том, что ее жизнь, в отличие от моей, сложилась удачно. Быть преданной дважды теми, кого любишь — чертики! — это полное фиаско!
Теперь я понимаю, почему она когда-то сказала: «Если приходят испытания, а ты лишь ностальгируешь о былых радостях, ты побеждена»
Я сделала ещё одну затяжку, стараясь раскрыть для себя вкус табака. Получилось уже немного лучше, даже если наслаждения от курения я все еще не получила. Сквозь клубы дыма снова взглянула на бабушкину фотографию, любуясь ее гордо-аристократическими чертами и вслух сказала:
— Баааа! Я сегодня возвращаюсь к нему. Так надо. По закону. Даже если я совсем этого не хочу. Но не хочу и алименты ему платить. Понимаешь?
В какой-то момент мне показалось, что с фотографии на меня смотрят совершенно живые глаза, и, печально улыбнувшись в белом тумане, подсвеченном солнечным светом из окна, Сандра мягким, почти несвойственным ей голосом, ответила:
— Так ты ведь актриса, милая. Он же играет с тобой, понимаешь?
— Ба, я запуталась. Не знаю, как мне дальше быть, куда идти. Ба, скажи, где мне его искать?
Но ожившая на несколько мгновений бабушка снова стала матовой фотографией с черной розочкой на рамке, которую я приделала на следующий после ее похорон день.
Глава 15. Фотосессия на мосту Влюбленных
До Дня влюбленных оставалось несколько дней. На витрине стоял наш первый вариант “Красного бархата”, бисквит в форме сердца, украшенный лишь взбитыми сливками. Теперь нам предстояло решить, чем дополнить эту декорацию.
Вытащив от усердия язык, Лея отрезала кусочек торта и положила его лопаткой на блюдце:
— Будешь пробу снимать?
Не дожидаясь моего ответа, она поднесла к моему рту вилку с большим куском красного бисквита, утопающим в белой кремовой массе.
— Ты с ума сошла! Мне же на фотосессию! Платье ведь треснет! — взбунтовалась я, но помощница настойчиво держала вилку у моего рта.
Я покачала головой и отодвинула ее руку. Тогда Лея проглотила кусок сама и, причмокивая, сказала:
— Жаль! А я всю ночь из-за этого не спала. Антонио хочет добавить розы из белого и молочного, а я настаиваю на ключике из горького шоколада. Только ведь и белый, и горький мало кто любит. Так ведь?
“Она только из-за этого не спит? Ей бы мои проблемы!” — я пришла в отчаяние, вспомнив, что мне сегодня предстояло, но выдавила из себя лишь многозначительно:
— И-и-и?
— Тогда мы с мужем остановились на молочном, но ключик все равно сделаем из горького, но на всех тортах, а на выбор. Не всем же ключ в Арно нужно выбрасывать!
— Умница! — похвалила ее, ведь в конце концов она радеет за пока еще мою кондитерскую.
— Ура-ура! — заликовала Лея, размахивая вилкой.
Я искала номер телефона клиента, который заказал торт на юбилей и спрашивал, сможем ли мы сделать доставку на два часа позже оговоренных шести часов.
