— Разумеется. Только возьмите с собой шляпу, — предложил Бернардо.
— Шляпу? Но я не ношу шляп! — возразила я.
— Найдите, — настаивал фотограф.
— Не понимаю.
— Женщину в шляпке забыть нельзя, — он говорил с лёгкой насмешкой и раздражением, будто объяснял истину, не знать которую было непростительным кощунством. — И постарайтесь выспаться! Лицо должно было свежим.
Когда я положила трубку, у меня в воображении нарисовалась старая черная бабушкина шляпа с вуалью. Траурно и не совсем по случаю, но где я сейчас буду искать другую? А что если придумать какую-то деталь и сделать ее более праздничной? Сорвать в саду свежую розу, например? Надо будет спросить Энн. Она знает толк в одежде и сможет мне помочь. В этом вопросе я ей доверяю и даже немного завидую, ведь она, как никто другой, умеет стильно одеваться
А ведь бабушка в этом смысле всегда была для меня отличным примером. Обязательно уговорю подругу поработать над моим гардеробом.
Прежде чем зайти во двор, я обратила внимание на два белых бумажных уголка, выглядывающих из почтового ящика. Наверняка счета за коммунальные услуги и телефон. Но почему так рано? Ведь обычно они приходят в середине месяца. Хотя им все равно, что я не платежеспособна, что муж без спросу берет деньги в кассе моей кондитерской и что я все еще не пришла к соглашению с бизнес-консультантом в моей безнадежной финансовой ситуации. Рильке, Рильке, ну где же твой клиент? Мне так нужны деньги! Дай мне хоть какую-то надежду.
Завтра, после фотосессии, обязательно займусь бухгалтерией. А сегодня лучше об этом не думать. И если Энцо позвонит, то скажу: «Или будешь помогать мне в бизнесе и параллельно займешься рекламой, или найдешь другую работу и перестанешь втихую грабить по вечерам».
На первом письме красовалась серая печать муниципальной полиции. Чертики! Что случилось? Неужели из-за долгов? Так быстро? Или кому-то я перешла дорогу? Нарушила правила дорожного движения? Нагрубила клиенту?
Я надорвала конверт и торопливо достала лист бумаги с печатями, быстро пробежалась по тексту. По спине пополз холодок: речь шла о том, что по итальянским законам я не имею права надолго отлучаться из нашего с мужем семейного гнезда. И, если я не вернусь к нему в течение двух дней, то он вправе подать на развод и запросить алименты, как представитель менее социально защищенного класса.
Я набрала номер Гуидо, адвоката, клиенткой которого еще задолго до моего приезда в Италию была Сандра. Он многое знал обо мне и даже помогал оформлять наследство, после того, как бабушки не стало.
— Привет, Гуидо, — я услышала напряжение в собственном голосе.
— Здравствуй, Ассоль. Уже получила уведомление? Ты с ума сошла, а? Так сложно было позвонить? Понимаешь, что ты преступница? Статья пятьсот пятидесятая уголовного кодекса! Мне звонил его адвокат. Ты рискуешь нешуточно.
— Я что-то натворила? — с испугом спросила я.
— Твой муж безработный и предпочтет общипать тебя как курицу. Я знаю их породу. Зачем ты ушла из дома? — он нервно закашлял, и я слышала в трубке, как он тяжело задышал.
— Гуидо, мне нужно было немного побыть наедине с собой, только и всего.
После короткой паузы уже более спокойно и даже заинтересовано спросил:
— Он что тебе изменяет?
— Нет вроде, — смущаясь, ответила я, понимая, что мне придется приоткрыть ему завесу своей интимной жизни, которую я редко обсуждала даже с Энн. Но сейчас Гуидо был единственным человеком в мире, который смог бы вытащить меня из надвигающихся неприятностей. Бабушка так и говорила: “Он порой грубиян, но таких профессионалов, табак его побери, днем с огнем не сыщешь!”
— Он на тебя руку поднял? — возмутился Гуидо так, что я снова услышала хрип на другом конце провода, и он снова закашлял. Кажется, у него была злокачественная опухоль в гортани.
— Еще чего не хватало! — вспылила я, ибо уже не раз слышала о том, как легко мужчины здесь поднимали руку на жен. Посетители кондитерской до сих пор обсуждали некогда образцовую семью врача, который из ревности убил свою беременную жену. И всякий раз подобные истории возмущали меня до глубины души: разве ревность может быть настолько сильной, чтобы взять на себя роль Бога и убить близкого человека?
— У вас с ним проблемы в сексе? — в голосе адвоката послышалось нечто среднее между иронией и отеческой заботливостью. У него тоже была дочь, Линда, моя ровесница, которая училась в одном классе с Леонардо и теперь жила где-то за границей.
— Нет, Гуидо, это только у меня проблемы! Я потеряла ребенка, и мне было необходимо время, чтобы прийти в себя. Разве нет такого закона? — вспылила я. Ему не понять, что значит потерять ребенка!
Похоже, Гуидо почувствовал, что царапнул за больное место и его голос стал теплым:
— Надо было обратиться ко мне, а не самодеятельностью заниматься. Ты поставила свою подпись, когда замуж за него выходила, а это равносильно договору с этим человеком. И, если уж решишь разводиться, то надо искать вескую причину. В твоем случае это не так-то и просто, но… Возвращайся домой, Ассоль. Возвращайся сегодня же. Как отец тебе советую.
Я вспомнила про украденную бродяжкой цепочку с жемчугом. Пазл собрался. Украли мое семейное счастье, и шансы вдохнут вторую жизнь в брак стали ещё ниже.
Я вспомнила, как бабушка однажды сказала: «Когда-нибудь ты пожалеешь, что так легко отдаёшь то, что тебе принадлежит».
Мне захотелось плакать! Как же я была счастлива… Мы так дружно жили с бабушкой. А потом из-за одного моего неправильного решения все сломалось.
“Когда твоя бабушка умрет, меня рядом не будет, и ты останешься одна, совершенно одна! Но ты можешь остаться со мной прямо сейчас!” — кричал мне Энцо под дождем, когда мы, наконец, нашли сбежавшую из дома Феличу. Сдалось мне мыть её дорогущим швейцарским шампунем, да еще и бабушкиной мочалкой? У каждого из нас есть вещи, которыми мы не желаем делиться с другими, даже если это самые близкие нам люди.
Хотя и не в шампуне здесь вовсе дело. Она ведь звала меня потом обратно, но я принципиально отвергла ее. Я полагала, что доверилась инстинкту, на самом деле это был страх остаться одной, и он взял надо мной верх. Сейчас моя жизнь похожа на снежный ком из фобий и проблем, и я не знаю, как из него выбраться.
Тянуть бусины ящика, подаренного на восемнадцатилетие, оказалось увлекательным занятием, и я вдруг поняла, что моя жизнь и есть ящик с потайными отделениями. Я ничего другого не делаю, как открываю что-то новое, что лежит внутри. Вот только сюрпризы, которые преподносит жизнь — не столь приятны.
“Твои серо-желтые стрекозьи глаза сводят меня с ума!” Не может быть, чтобы эту фразу написал когда-то Энцо! Ведь он ни разу мне ничего подобного не говорил. Жизнь его так потрепала, что он не помнит, что с ним было двадцать лет назад или его чувства ко мне охладели? Сомневаюсь, что он вообще меня когда-то любил.
