— Ты уверена? Еще раз проверь! — успокаивала ее я, вспоминая, брала ли я деньги из кассы. Нет, я оплачивала картой. Значит… В голове нарисовалась картина вчерашнего вечера, когда Энцо стоял у кассы.
— Уже три раза проверяла! — она часто заморгала, будто ей в глаз попала соринка.
— У Антонио спросила? — тихо спросила я, размышляя, стоит ли мне выдавать мужа.
— Он же никогда к кассе не подходит, — удивилась Лея моему вопросу. Бабушка учила меня не обсуждать личную жизнь с подчиненными, но сейчас я не понимала, где была граница между работой и личной жизнью и какую позицию мне занять:
— Может, кто-то из посетителей? — я состроила увлеченную гримасу и принялась перебирать старые бумаги с заказами для поставщиков.
— Я не отлучаюсь, пока в зале кто-то есть, — напряжено отпарировала Лея.
— Скажи, а Энцо сюда при тебе заходил? — я отложила бумаги, оперлась на кассовый аппарат.
— Так не было его эти дни, — ответила она так, будто бросала мне вызов.
Как не было, если я своими глазами его видела? Выходит, он пошел сюда, когда Леи с Антонио здесь уже не было. Но на что ему могли понадобиться деньги? Он ведь мог меня предупредить. Что у него случилось? Что-то с матерью? Я гнала от себя подозрения, вспоминая супружескую клятву: “…в горе и в радости, в богатстве и в бедности, в болезни и в здравии, пока смерть не разлучит нас” Ведь она стал для меня девизом семейной жизни с тех пор, как мы поженились. Если мне понадобилась пауза, это не значит, что я отказала бы ему в помощи.
— Какая же я глупая! Совсем забыла! Вчера вечером позвонил молочник Энцо. И вот, их взяла я, — из кухни до меня долетел запах подгоревшего молока и я пошла на него, чувствуя на себе взгляд Леи. Даже не хочу знать, о чем она сейчас думает. В конце концов, актрисы из меня не вышло, как и защитницы собственного мужа.
Я посмотрела в окно. У дороги, соединяющей нашу кондитерскую с площадью Святого Франческо, я заметила девушку в цветастой юбке. Она пыталась согреть окоченевшие пальцы собственным дыханием и приплясывала от холода около жестяной банки. Воспользовавшись случаем, что в кондитерской никого не было, я сделала кофе в бумажном стаканчике и пошла к выходу.
— Ты куда, Ассоль? — обернулась на меня Лея, которая расставляла по полкам желто-коричневые упаковки с глазированными каштанами.
— Пойду угощу ее горячим. Бедолага! — я кивнула на девушку.
— Ааа, смотри осторожно. Она ведь ненормальная. Давненько ее здесь не было видно, — Лея живо вытирала пыль с полок и ставила туда коробки с каштанами.
— Так ты ее знаешь? — поинтересовалась я. Мне казалось странным напряжение Леи.
— Нет, просто не нравится она мне, — с напускным безразличием ответила Лея.
Я вышла из кондитерской и, ежась от холодного ветра, удерживала обеими руками горячий стакан, чтобы согреться. Когда я приблизилась к обладательнице цветастой юбки, та потрескавшимися губами жалобно произнесла:
— Подайте, синьора! — и уставилась, как завороженная на кулон, который много лет назад отважно отвоевала моя подруга Энн.
— Я тебе сегодня уже подавала! — протянула я ей бумажный стакан с напитком, поглаживая другой рукой холодный жемчуг.
Но девушка брать стакан не захотела и более настойчиво повторила, протягивая руку:
— Подайте!
Мой взгляд упал на ее синюшные пальцы, я поставила стакан рядом с металлической банкой у ног и, испытывая жалость к ее виду, порылась в кармане, достала монету и нагнулась, чтобы бросить ее в жестянку, на дне которой лежало несколько евро.
Та изловчилась, схватила кулон, сдернула его вместе с цепочкой и словно газель, рванула в сторону центра.
Я в ступоре смотрела по сторонам, не понимая, что делать и где искать воровку своего семейного счастья.
Глава 14. Конверты в ящике
По возвращении в кондитерскую меня ждало удивительное зрелище. Лея, обвив руками вдавленную в плечи шею Антонио, раскачивалась в такт песенке, которую мурлыкала. Она всячески хотела его вовлечь мужа в свой танец, но муж, напоминавший неуклюжего исхудавшего за зиму медведя, не поддавался и недоуменно бубнил:
— Что это ты задумала?
— Дорогой, мы уже столько не танцевали с тобой. Давай же! — ворковала Лея, вытягивая его руку, словно готовилась увлечь мужа в страстном танго.
Но Антонио явно был не в духе:
— Перестань! А если нас увидят? — ворчал он, освобождаясь из объятий жены.
— Ты мой муж! Как хочу, так и верчу! — игриво щебетала Лея. — Послушай, а давай проведем день Святого Валентина в “Пантерайе”?
Я была настолько опустошена кражей, что предпочла удалиться со своими переживаниями в туалетную комнату, чтобы не пришлось рассказывать о случившемся. Что я могу изменить? Лишь для одной меня этот простенький кулон с цепочкой — нечто большее, чем просто золотая безделушка.
Слава богу, Лея с Антонио ничего не заметили, репетируя День влюбленных. Везёт им! А я одна. Нет, это, конечно, намного лучше, чем проводить его с Энцо. А может, все-таки с ним? Хотя бы синюю розу мне подарит. Потом закажу пиццу на дом. Не идти же с ним в ресторан! Оплачивать счет за ужин моей картой — это еще полбеды. Наихудшим самоистязанием будет смотреть, как целуются влюбленные за соседними столиками. Но я же мазохистка! Ну, нет, лучше уж одной.
Придя в чувство, я вышла в зал, где Лея уже раскладывала оставшиеся пирожные на один поднос. Если посетителей больше не будет, мы соберем пакет, который Антонио завезет в церковный приют для детей.
Я принялась проверять список заказов. Игривая до этого момента гримаса Леи сменилась озабоченностью:
— Ассоль, ты что-то решила с праздником Святого Валентина?
— Следовать твоему совету. Правда, бабушкин рецептарий все еще не нашла, — сказала с нарочито занятым взглядом на витрину с тортами. Я все еще думала, стоит ли обратиться в полицию и заявить на воровку, но снова вспоминала ее фиолетовые от холода пальцы, и мне становилось ее жаль. Лее не следовало знать, какая я все-таки растяпа — позволила себя обокрасть, да еще и сама пошла в руки воровке.
А еще мне было жаль себя с перспективой снова провести День влюбленных без любимого. Моя помощница пошарила по карманам, потом исчезла в гардеробе и через несколько мгновений вышла оттуда с немного помятой белой визиткой:
— Раз ты решила следовать моему совету, то вот, еще один. Возьми, это номер фотографа. Скажи ему, что ты от меня. Он сделал нам замечательные фото на свадьбу. Как сказала свекровь, обнажил наши души.
Когда я набрала номер, мне ответил приветливый голос, и мы договорились встретиться завтра, во второй половине дня. Обсудили детали, наряд, макияж, прическу. Я добавила, что хотела бы нечто очень натуральное и непосредственное.
