о начале 1919 года следующее: «С февраля начался подвоз английского снабжения. Недостаток в боевом снабжении с тех пор мы испытывали редко». В другом месте он писал о февральских поставках: «Пароходы с вооружением, снаряжением, одеждой и другим имуществом, по расчету на 250 тысяч человек» [37, с. 47].
Не будет большой ошибкой сказать, что Белые армии являлись наемниками стран Антанты, которая, как и в большинстве случаев, пыталась завоевать Россию чужими руками, и странам Антанты очень льстило, что они сумели в качестве наемников против русских использовать русских, что было бы невозможно без согласия руководителей Белого движения.
Белые являлись только военной силой Запада. Что будут делать с Россией после окончания войны, решали не они, а страны Запада. Белые это понимали и с этим соглашались, тем самым отдавая страну на растерзание Западу. У Белых не было и не могло быть никакого проекта государственного строительства, никакой идеи, потому что за них думали на западе. Без сомнения, там, на западе, думали о том, как уничтожить российскую государственность, что сделать с Россией после победы Белых, чтобы она никогда не могла подняться.
А нам уже четверть века рассказывают о патриотизме и государственности белых, отрывая Белое движение от иностранной интервенции. И ровным счетом ничего не значит, что Деникин на склоне лет в эмиграции раскаялся и не пошел на СССР вместе с Гитлером, а, напротив, желал победы Красной армии. Данный факт не перекрывает и миллионной доли зла, которое принес А. И. Деникин нашему отечеству.
Белые армии находились на обеспечении Запада и частично рассчитывались со странами Антанты ресурсами страны и за счет труда рабочих и крестьян. На Запад вывозилось все, что можно было вывести. У. Черчилль подтверждает, что белогвардейские армии воевали фактически не за «белую идею», а в интересах иностранных государств, и пишет следующее: «Было бы ошибочно думать, что в течение всего этого года мы сражались на фронтах за дело враждебных большевикам русских. Напротив того, русские белогвардейцы сражались за наше дело» [74, с. 66].
Все патриоты находились в Красной армии. В Белой армии патриотами являлась небольшая часть молодых офицеров, которые еще не разобрались в обстановке. Половина офицеров царской армии, которые служили в армии Красной, тоже являлись патриотами. Они пришли в Красную армию не по идейным, а по патриотическим соображениям. Советская власть взяла обязательство не посягать на их политические убеждения.
Во время Гражданской войны, в трудное время, когда на Советскую Республику напала Польша и вела бои армия Врангеля, легендарный полководец Первой мировой войны А. А. Брусилов обратился 30 мая 1920 года к бывшим царским генералам со следующими словами: «В этот критический исторический момент нашей народной жизни мы, ваши старые боевые товарищи, обращаемся к вашим чувствам любви и преданности к родине и взываем к вам с настоятельной просьбой забыть все обиды, кто бы и где бы их ни нанес, и добровольно идти с полным самоотвержением и охотой в Красную армию и служить там не за страх, а за совесть, дабы своей честной службой, не жалея жизни, отстоять во что бы то ни стало дорогую нам Россию и не допустить ее расхищения, ибо в последнем случае она безвозвратно может пропасть, и тогда наши потомки будут нас справедливо проклинать и правильно обвинять за то, что мы из-за эгоистических чувств классовой борьбы не использовали своих боевых знаний и опыта, забыли свой родной русский народ и загубили свою матушку Россию» [37, с. 48].
В Белой армии остались в основном те, кто сражался за свои личные интересы, а не за интересы России. Они могут быть обаятельными русскими людьми, как в пьесе М. А. Булгакова «Дни Турбиных», но при этом оставаться врагами России. Если бы Булгаков был не русским писателем, то его вполне заслуженно назвали бы гением. В пьесе он показал в событиях нескольких дней суть Гражданской войны, и в этой войне только большевики представлены защитниками России.
«А кому служат белые офицеры и в кого стреляют?» – спрашивает С. Г. Кара-Мурза. И отвечает: «Они служат немцам и их марионетке-гетману. Что они защищают? Вот что:
И удары лейтенантских стеков по лицам, и шрапнельный беглый огонь по непокорным деревням, спины, исполосованные шомполами гетманских сердюков, и расписки на клочках бумаги почерком майоров и лейтенантов германской армии: «Выдать русской свинье за купленную у нее свинью 25 марок». Добродушный, презрительный хохоток над теми, кто приезжал с такой распискою в штаб германцев в Город.
Кто же те «серые» люди, в которых стреляли (и очень метко) белые офицеры, защищая гетмана и немцев и мечтая о вторжении в Россию французов и сенегальцев? Эти люди, в которых стреляли Турбины, – украинские и русские крестьяне и солдаты, доведенные господами до Гражданской войны. И вот эти-то офицеры даны нам как образец чести и патриотизма? Это – расщепление сознания. Заметим еще, что многие реплики, смягчающие образ «белогвардейцев», были вставлены в пьесу под давлением цензуры и репертуарного комитета» [37, с. 48].
В романе «Белая гвардия» и, соответственно, в пьесе «Дни Турбиных» судьбы у офицеров разные, но это только потому, что у белых не было сил одолеть «мужичков», а при наличии таких сил стреляли бы они русских людей, не уступая немцам. И от этих выстрелов из орудий и винтовок, как «сон, как утренний туман», испаряется все мнимое, созданное «архитекторами перестройки» достоинство представителей Белой гвардии.
На страже русских национальных интересов, как сказал великий князь Алексей Михайлович, стояли большевики. Надо заметить, что под словом «русский» в большинстве случаев имеются в виду все народы российской державы. Национальные интересы всех народов совпадали с национальными интересами русских. Ни один народ не хотел быть уничтоженным не считающими всех нас за людей иностранными завоевателями, снарядившими Белые армии. Руководители Белого движения не понимали или не хотели понимать, что борются с народом, а победить народ невозможно. Белые армии были послушным орудием в руках Антанты и, без сомнения, представляли в России ее интересы.
Сегодня все наше общество довели до такого состояния, что оно стало понимать события Гражданской войны хуже белых, проигравших эту войну. А вот работавший на земле и живший в деревне помещик М. М. Пришвин главное понял уже 7 ноября и записал: «Они не понимают, что “вожди” тут ни при чем и нашествие это не социалистов, а первого авангарда армии за миром и хлебом, что это движение стихийное и дело нужно иметь не с идеями, а со стихией, что это движение началось уже с первых дней революции
