Олег сказал мне, что Анатолий Маркович просил опохмелиться, но он не дал. Коля должен был приехать за доцентом в 12.00–12.30, следовательно, времени было в обрез. Я решил до 9 идти туда, а после 9 – обратно. По дороге доцент слегка про…дышался (так скажем) и опять запел про скалолазочку. Но у меня был коронный ход. На хребет мы могли попасть пологим подъемом, плавно, но я свернул на нижнюю дорогу, а затем резко рванул вверх. Подъемчик там дай боже (сравним с подъемом на водораздел за дальней вырубкой, но только более крутой), и даже нам с Олегом пришлось добре попотеть, чтобы выбраться на вершину. Пение сзади еще некоторое время раздавалось, потом стихло. Мы ждали минут 10, затем Олег забеспокоился – не погиб ли любимый преподаватель и начал криками подбадривать доцента-спортсмена (по словам Олега, при первой встрече со студентами Анатолий Маркович заявил, что тому, кто не занимается физкультурой, в его кабинете делать нечего). Наконец, еще через 5 минут он появился. Судя по всему, ему уже было не до пения – скинув с себя все, до белья, весь мокрый, с сиплым дыханием, он еле передвигал ноги. Первое, что он спросил – далеко ли еще. Олег его пугнул, заявив, что еще 5–6 таких подъемчиков и будем на месте. В тот момент Толя, наверное, глубоко раскаивался, что дал себя втянуть в такую глупую авантюру, но выхода не было. Правда, через 15 минут он получил компенсацию за свои страдания. Мы вышли на тропинку, которая плавно тянулась по вершинам горного хребта среди чудесного цветущего луга. Было яркое солнечное утро, и мы могли любоваться прекрасной панорамой долины Сирета и системы горных цепей, уходящих в Румынию. Только из-за этого стоило подняться в такую рань и тащиться на вершину хребта. Мы поднялись еще на несколько вершин, пока Маркович не упросил нас возвращаться, чтобы не заставлять ждать "вуйка". Спускались по другой дороге, через заросли переспевшей малины. Несмотря на лимит времени, останавливались поесть, а мы с Олегом нарвали пышного зверобоя, чабреца и материнки. В лагерь вернулись досрочно, и Олег тут же предложил доценту залезть еще и на вон ту вершину. Но Толя только жалобно улыбнулся. Через 2 часа приехал Коля и забрал доцента в Залещики.
Вася Распутин. Вася оказался очень полезным и приятным в компании человеком. Москвичи называли его баламутом. Что бы он ни делал и где бы ни находился, сразу можно было определить, что вон там Вася рубит лапник, там играет в бадминтон, или вот в той палатке ест бутерброд. Всюду он вносил оживление, веселье, доходившее до всеобщего ликования. Женщины его тоже любили (несмотря на Васину строгость и суровое отношение к ним) и постоянно, особенно Таня, старались подкормить молочком или кусочком мяса. А Оля Махорина так вообще была готова пойти с ним в любое время суток хоть на край света. Ел Вася с большим азартом и аппетитом и заражал им (аппетитом) всех присутствующих. Стоило ему показаться на людях с бутербродом, как публика сразу же начинала медленно мигрировать к столу и через некоторое время все возвращались точно с такими же бутербродами. Под конец Вася начал есть даже грибы, но лишь только в том разе, когда готовил их я лично – женщинам (и особенно вероломной Тане) он не доверял. Ходил Вася мало, зато побывал на скалах. Много купался, пока не получил ангину. Пил умеренно (это у меня уже как пункт анкеты), без злоупотреблений. Много, хотя и меньше Гены, ездил на машине, в основном за молоком, медом и форелью. Совершенно очаровал хозяйку коровы. Любовь последней к Васе была настолько сильной, что он начал избегать этих поездок, чтобы не раздражать Махорину. Когда мы, уезжая, остановились попрощаться с хозяйкой и взять на дорогу молока в обмен на консервы, Вася спрятался в машине под руль, но она специ-ально поинтересовалась "де той бiленький". Больше всех занимался спортом: махал нунчаками, бурно играл в бадминтон, карты, даже прыгал с шестом, но без особого успеха – шест сломался, и Вася чудом не приземлился спиной на камни. Наряду с другим Васей, принимал участие в благоустройстве лагеря, ходил за малиной для ликера. В общем, был одним из самых заметных людей.
Женщины. С женщинами нам очень повезло. Дамы подобрались спокойные, работящие – приятные во всех отношениях. Никого не надо было просить что-то сделать – была работа, ее делали без всяких просьб и напоминаний. Более того, я даже сделал им выговор за то, что они мыли всем личную посуду – это в походах недопустимо. Центром внимания была Таня, периодически своими хохмочками выводившая из равновесия весь лагерь и даже Олега. То она требовала от него ставить палку в палатке, то ей в отсутствие Олега делали массаж сердца. В день отъезда она во время завтрака заботливо предупредила Ермаченко и Олю Махорину (уезжавших раньше других и налегавших на сгущенку): "Много не ешьте – слипнетесь". Таня с Олей спали в Васиной машине, что послужило основой для всякого рода разговоров, торгов и встречных требований. Поскольку Таня иногда посреди ночи убегала в палатку к мужу, для согрева, в машине открывалось вакантное место, на которое претендовали в первую очередь оба Васи и я (в последнюю ночь я оказался без палатки). Меня Вася Ермаченко отшил очень быстро (он дал слово моей Ларисе приглядывать за мной в Карпатах и свято его держал), и вся борьба развернулась между Васями, но кто в ней победил – я не знаю. Наша с Витей палатка, в отличие от всех остальных, и днем и ночью была открыта настежь, и время от времени ночью перед входом по направлению к машине передвигались серые тени, но были ли это Олины гости или ими двигали более прозаические цели, я сказать не могу – не имею фактов. Ходили женщины мало – больше всех Оля Махорина, меньше всех – другая Оля. Таня и Нина занимали промежуточное положение. В общем и целом – присутствие женщин очень облегчило наш быт и украсило наш отдых в Карпатах.
Гросс-Витя. Витя произвел на меня двойственное впечатление. С одной стороны, он активно участвовал в жизни лагеря и был одной из самых заметных фигур – сколотил стол, приготовил барана, наловил рыбы и сварил хорошую уху, с трогательной заботой ухаживал за москвичами (только-только Витя-москаль высунет из палатки свою опухшую мордень, как Витя уже стоит перед ним с кружкой вина и бутербродом), регулярно доставлял в лагерь
