– Ты чумовой, Митяище! – заявила она. – Ты крейзи и здравствуй-дерево! Я тебя жду, от всяких придурков отбиваюсь, а ты?! Нашел развлечение – милостыньку просить!
Блинков-младший подождал, пока она спустит пар, и кротким голосом сказал:
– Спасибо за Рыбочкину.
– А это кто, тетенька с сумками? – сообразила Ирка.
– Тетенька – милицейский капитан, – обрадовал напарницу Блинков-младший.
– Все из-за тебя, Митяище! – расстроилась Ирка. – И не объяснил, в чем дело! Раз – и удрал, а я жду, жду… Ты соображаешь, что тебя отпустили под мое честное слово? Ты же под домашним арестом. Как бы я домой вернулась без тебя?!
По Иркиному голосу чувствовалось, что ругаться ей хочется уже меньше, чем узнать, в чем же дело. Бегство от милицейской капитанши в компании попрошаек – загадка на загадке!
– Мне уже можно или ты еще не все сказала? – поинтересовался Блинков-младший.
Ирка несильно треснула его по затылку. Можно было считать, что напарники помирились.
Чтобы не мерзнуть, они стали кататься по аллее, крест-накрест взявшись за руки. Блинков-младший рассказывал, а Ирка охала, ахала, говорила «полный улет!» и вообще восхищалась. Ее замерзшие мокрые пальцы грелись в Митькиной руке, и все это было очень приятно. А потом еще как по заказу к ним пристал какой-то придурок. Чувствуя себя героем, Блинков-младший воткнул его головой в сугроб.
Оказалось, воткнутый приставал не просто так. Его подослала компания. Когда Блинков-младший совершил свой подвиг, шпана вышла из-за деревьев. Двое стали вынимать воткнутого, а еще четверо – окружать наших.
Для общего впечатления Блинков-младший помахал у них перед носами ногой в коньке, хотя не стал бы бить железякой по лицу. Растолкал двоих, протащил Ирку, и они легко и весело удрали на коньках. Блинков-младший не чувствовал себя побежденным. Зато эти семеро, которые полезли на одного с девчонкой, наверняка почувствовали, что остались в дураках.
– Поехали домой, – сказала Ирка. – Я уже накаталась.
– А то вдруг догонят, – в тон ей добавил Блинков-младший и засмеялся. Ему сейчас было море по колено.
– Да, вдруг догонят, – серьезно сказала Ирка. – Я не хочу, чтобы ты получал от каких-то дураков.
Это было совсем на нее не похоже. Как-никак, Блинков-младший знал Ирку всю жизнь.
– А раньше ты любила, когда я за тебя дрался, – сказал он.
– Это раньше. Тогда я еще не была молодой леди, – с загадочным лицом ответила Ирка и поцеловала его в щеку.
Сердце сыщика выскочило из груди и, сшибая снег с веток, улетело в космос.
Лед кончился. Не снимая коньков, они где шагом, где накатом по натоптанному снегу добежали почти до метро и переобулись во дворе на лавочке.
– Пожалуй, я выйду за тебя замуж, – заявила Ирка. – Не благодари. Я еще окончательно не решила.
У Блинкова-младшего завертелось на языке:
«А я тебя звал замуж?» Но Ирка бы обиделась, и он благоразумно промолчал. А напарница, взяв его под руку, развивала свою мысль:
– Конечно, не сразу. Сначала нам нужно окончить училище контрразведки или налоговой полиции. Налоговая мне даже больше нравится. Там дают специальность бухгалтера, а с ней ни где не пропадешь.
Блинков-младший поймал себя на том, что рот у него разинут, и давно – язык успел высохнуть. Он сглотнул и спросил:
– Ир, с чего это ты вдруг?
– Признаюсь, решение далось нелегко. Я долго колебалась, – солидным, учительским тоном ответила Ирка. – Когда ты хотел стать банкиром, это было так скучно! Они все мордатые, с толстыми пальцами, и жена у них для красоты, как афганская борзая. А мы с тобой будем напарниками. На всю жизнь!
– Надоест, – засомневался Блинков-младший.
Ирка поняла, что Митек это говорит не из вредности, а на самом деле не уверен. И успокоила его:
– Ничего, со мной не соскучишься. И с тобой тоже.
Словом, все, все было прекрасно. Если бы только не упрямая Рыбочкина… Чем ближе Блинков-младший с Иркой подходили к дому, тем ниже опускался задранный нос лучшего сыщика из всех восьмиклассников Москвы. Ирка заметила, что Митек не в своей тарелке, и по-своему его подбодрила:
– Так и быть, посуду буду мыть я. А ты будешь стирать. На машине. Там пара пустяков: поставил программу, заложил белье и через час вынимай готовое.
– Спасибо. Это внушает веру в будущее, – ответил Блинков-младший. Меньше всего его сейчас интересовала стиральная машина, которую еще надо купить лет через восемь. Но, во всяком случае, Ирка старалась.
Васечкин басок из кухни он услышал, как только отпер дверь.
– Ольга Борисовна, мне самому это не нравится, но приказ есть приказ!
– Митя вернется, и мы у него спросим, – отвечала мама. – От меня-то вы что хотите? Я сама в первый раз об этом слышу.
– Напишите объяснение, – упрямился Васечка.
– Но я пока что ничего не знаю.
– Так и напишите: «По сути заданного вопроса я на данный момент сведений не имею».
– Васечка, ты соображаешь, что говоришь? – перешла на «ты» мама. – Это объяснение устареет, прежде чем ты его донесешь до милиции. Митек вот-вот вернется и все расскажет.
Больше не таясь, Блинков-младший швырнул на галошницу сумку с коньками и начал раздеваться.
– Митек, это ты?! – крикнула мама.
– Я! Василий, а тебя, что ли, опять Рыбочкина прислала?
– Пройдите! – со всей милицейской строгостью скомандовал с кухни Васечка.
Блинков-младший сунул ноги в домашние тапочки и прошел.
Васечка с мамой пили чай. На столе стоял торт, и милицейский курсант уже успел слопать солидный ломоть. Везло ему. Нет, поймите правильно! Торта не жалко. Но, с другой стороны, понятно, что предназначался торт одному восьмикласснику за успехи в розыске. То, что его лопал милицейский курсант, явившийся ябедничать на этого восьмиклассника, было, согласитесь, несправедливо.
– Я кое-что слышал, – признался Митек. – Опять подросток Блинков не дает покоя барыне Рыбочкиной.
– Что за «барыня»? – фыркнула мама. – Давай без фамильярностей. Она капитан милиции…
– …и желает мне добра, – закончил Блинков-младший.
– Да, а ты… В общем, рассказывай! – приказала мама. Лицо у нее было чужое. Ясно, что как честный человек она решила сначала разобраться, почему единственный сын попрошайничал, а уж потом его ругать. Но то, что ругать она будет обязательно, тоже было ясно.
– Оперативное мероприятие, – объяснил Блинков-младший и покосился на Васечку.
– Курсанту можно, – кивнула мама.
– Я знаю, где Никита…
Мама жестом остановила его, подумала и сказала:
